Идеология "интенсивного материнства" выходит из моды

Сексуальная революция выпустила джинна чайлдфри на свободу. Фото Depositphotos/PhotoXPress.ru

Явление добровольной бездетности (чайлдфри) чаще встречается в развитых странах. Неродители преимущественно принадлежат к экономически благополучной и хорошо образованной части населения. Таковы основные выводы по итогам XXI Международной научной конференции в Национальном исследовательском университете «Высшая школа экономики».

По социологическим данным, до 9% россиян – как мужчин, так и женщин – собираются остаться бездетными. Пока эта доля сравнительно небольшая. В США 15% женщин в возрасте 40–44 лет не имеют детей, а в Австрии, Испании и Великобритании – более 20%. Тем не менее российские 9% – цифра немаленькая.

Образование по-разному влияет на ситуацию с бездетностью. В Германии, например, почти у каждой четвертой женщины с высшим образованием на западе и у 17% женщин в восточных землях страны нет детей. Среди женщин со средним специальным образованием бездетная каждая пятая. В докладе Федерального статистического ведомства указывается, что Германия наряду со Швейцарией, Италией и Финляндией относится к странам с самым высоким уровнем бездетности в Европе.

В странах Прибалтики, наоборот, у малообразованных больше вероятность остаться бездетными, особенно это касается мужчин. Согласно актуальной статистике, среди женщин 45–49 лет, имеющих лишь начальное образование, бездетных насчитывается 22,5%. Среди их сверстниц, получивших высшее образование, уровень бездетности составляет 18,3%. Интересно, что среди высокообразованных мужчин-прибалтов все больше бездетных, живущих в одиночестве. В то же время среди женщин с высшим образованием все больше живущих в отношениях, но без детей.

В нашей стране среди бездетных доля респондентов, декларирующих установку на бездетность, составляет 5,3%. В Москве она превышает этот уровень более чем втрое: 17%. Это показал анализ факторов бездетности в России на основе данных выборочных обследований населения. И это опять же образованные слои населения.

Феномен отказа от родительства, считает часть социологов, существовал давно, но в скрытой форме. Сексуальная революция выпустила джинна чайлдфри на свободу: в странах Запада – в 1960–1970-е годы, в России – на рубеже XX–XXI веков. В первой половине 1970-х годов появился и сам концепт childfree. Его ввела феминистская Национальная организация для неродителей (National Organization for Non-Parents – NON, впоследствии переименована в National Alliance for Optional Parenthood, NAOP – Национальный альянс за необязательное родительство). Цель – очертить социальную группу людей, добровольно отказавшихся от деторождения. NON/NAOP старалась доказать, что такой образ жизни социально приемлем, а рост народонаселения нуждается в контроле.

Ровно 40 лет назад вышло первое серьезное социологическое исследование о «бездетных по их собственному выбору» (childless by choice). Его автор канадский социолог Джин Виверс разделила изучаемую группу на две категории: «реджекторы» – те, кого отвращают дети и процесс их рождения, и «аффексьонадо» (от affection – «привязанность») – те, кого привлекают прелести беззаботного бездетного образа жизни: путешествия, развлечения, богемная жизнь. Вторых в России сегодня называют чайлдфри, а за реджекторами закрепился термин «чайлдхейт» (детоненавистники).

Причин отказа от родительства немало, считает сотрудник Высшей школы экономики Илья Ломакин. Опрошенные им респонденты среди причин называют и отсутствие партнера, и нежелание растить ребенка в одиночку, и финансовые трудности, и страх перед родами, и отвращение к материнству, и боязнь женщин потерять сексуальную привлекательность. И даже «альтруистические»: гипотетическая возможность усыновить сирот вместо рождения «дополнительных» детей, борьба с глобальным перенаселением, а одновременно – с изменением климата.

Способствует популяризации чайлдфри и противоположный образ родительства – reluctant parents («родители нежеланных детей»). Это те, для кого воспитание наследников оказалось непосильным трудом. Фактически родительство сегодня становится профессией, отмечали опрашиваемые, занятием с определенными навыками и компетенциями (по педагогике, психологии и пр.). Причем такой профессионализации способствует не только общество, но и сами родители, конкурирующие друг с другом по показателям успехов детей.

Как считают социологи ВШЭ, распространенная идеология «интенсивного материнства» требует особенно много вложений сил и времени. И это на фоне того, что большинство матерей заняты еще и на рынке труда. Возникает эффект двойной занятости. И такой энергозатратный образ жизни пугает молодых россиянок.

И все-таки чем отличаются отечественные чайлдфри, скажем, от американских? Как считает Ломакин, термин childfree изначально содержал в себе «политическую идею освобождения от пронатализма и навязываемых обществом родительских обязанностей. Что касается России, то здесь социально-политическая активность чайлдфри весьма ограниченная. Она скорее сконструирована СМИ.

Во-первых, чайлдфри – это идентичность, которую люди сознательно принимают и проговаривают.

Во-вторых, чайлдфри – это люди, объединенные по принципу добровольной бездетности и имеющие потребность в утверждении этой позиции в глазах общества.

В-третьих, позиция «я – чайлдфри» предполагает социально-политическую мобилизацию: отстаивание своих прав в разных формах: от митингов и пикетов до набегов на паблики в соцсетях «овуляшек» (так в чайлдфри называют людей, фанатично относящихся к родительству).

Все эти три пункта работают далеко не для каждого человека, добровольно отказавшегося от родительства в РФ. Хотя в нашем обществе позиция чайлдфри перестала быть социально неприемлемой, до ее легитимации пока далеко. Для большинства идея свободы от детей остается маргинальной. n