Образование запуталось в трех буквах – ЕГЭ

Фото агенства городских новостей "Москва"

Сегодня, кажется, уже всем ясно, что ни одна цель, которая ставилась при насильственном внедрении единого государственного экзамена (ЕГЭ), не достигнута. А ведь прошло уже почти 15 лет! И хотя предпринимаются определенные попытки «совершенствования» в ЕГЭ, они выглядят неубедительно. Настало время признать ошибочность и вредность продолжения ЕГЭ-политики.

Независимо от того, к какому виду собираются «трансформировать» процедуру сдачи ЕГЭ, по-моему, саму систему единого государственного экзамена надо ликвидировать – чем скорее, тем лучше. Дело в том, что в основе ее – порочные принципы. Сначала, правда, нас уверяли, что будет проведен лишь «эксперимент» с введением новой формы аттестации учащихся школ – единого государственного экзамена, ЕГЭ.

Но что такое – провести эксперимент в образовании, причем эксперимент, к которому трудно подобрать другое определение, кроме «тотальный»? Это значит, что надо дождаться, пока дети, которым подфартило участвовать в этом эксперименте, пройдут полный цикл обучения в средней школе, окончат курс высшего образования и придут работать в народное (или частное) хозяйство. Начнут выдавать результаты.

Сами школьники из тех, что еще не разучились самостоятельно мыслить в эпоху ЕГЭ-политики, отмечают: «Какую систему образования создадут те, кто сдавал ЕГЭ? Вот главный вопрос. ЕГЭ видоизменяет само понятие того, что должна дать школа». В ответ на этот совершенно справедливый вопрос можно привести такую статистику: по оценкам всех учителей, выпускники школ получают не 5, а 30% двоек по математике, если бы их работы оценивались по принятым в СССР параметрам. И не случайно, если в 2005 году 29% россиян осуждали ЕГЭ, то в 2012-м этот показатель вырос до 50%.

По самым оптимистическим прикидкам эксперимент в образовании никак не может быть короче 20 лет. Затем, по-хорошему бы, следует проанализировать результаты эксперимента. Ничего не было бы страшного, если в результате пришлось бы признать эксперимент неудавшимся. Не показавшим своей эффективности. Не достигшим целей, которые ставились вначале. У нас в стране весь цикл «реформирования» такой сложнейшей сферы, как образование, «утрамбовали» в ударную пятилетку.

Но она, эта ЕГЭ-политика, породила еще одно, вроде бы на первый взгляд «локальное», сугубо техническое, но на самом деле – чрезвычайно вредоносное явление. Я говорю о так называемой защите от списывания.

Думаю, что ни в одной стране мира от имени государства так не унижают человеческое достоинство молодого поколения, вступающего во взрослую жизнь. Ведь получается, что априори всех молодых людей, которым предстоит сдача экзаменов, считают людьми, не заслуживающими доверия. Их обыскивают, выворачивают карманы, отбирают телефоны, пропускают через металлоискатели, заставляют сидеть под камерами видеонаблюдения. А теперь «охранители» и борцы со списыванием серьезно обсуждают применение техники глушения радиосигналов, чтобы «полностью» исключить возможность получения сдающим экзамен информации извне. Эта «идея» не просто унижает нормально мыслящих людей, но доводит все до полного абсурда.

Придуманы были «пункты сдачи ЕГЭ» вне школ, чтобы исключить влияние «своей» школы. Руководитель Федеральной службы по надзору в сфере образования и науки, действительный государственный советник Российской Федерации 3-го класса Сергей Кравцов и возглавляемая им госструктура в нарушение всех моральных и этических норм уродуют души наших детей.

Фактически система «образовательного надзора» от имени государства унижает достоинство всего учительского корпуса. Что же делает наша школа, если за 11 лет обучения не может воспитать честного человека, который сознательно скажет, что не будет во время экзаменов заниматься списыванием? И кто, как не учитель, лучше всего знает реальный уровень подготовки и способностей своих учеников? И кто дал право чиновникам от образования строить свою работу на всеобщем недоверии? Получается, что школьника подозреваем, учителя подозреваем, один Рособрнадзор охраняет интересы государства?

К тяжелейшим последствиям для школы этой ЕГЭ-политики надо присовокупить сопутствующую систему отчетности. Приходится признать, что все это пока держится на страхе и школьников, и родителей, заинтересованных в получении аттестата.

Министерство образования и науки РФ от имени государства должно сказать всем выпускникам школ, что им доверяют, их любят, на них надеются, потому что они – будущее нашей страны! Сотни миллионов, а может, и миллиардов рублей, которые потратил Рособрнадзор на систему защиты «чистоты» ЕГЭ, можно было использовать по уму.

Еще раз подчеркну, что вся эта система держится на страхе учеников и родителей. Но представим себе, что общество наконец созреет и осознает, что все эти металлоискатели, видеокамеры и глушилки – все это унизительно и безнравственно. Все эти методы и методики, возможно, пригодились бы для борьбы с настоящей преступностью, а не с нашими детьми. Что будет, если, используя сетевые возможности, 50 или 100 тысяч абитуриентов (а может, и все) под лозунгом «Мы не преступники, мы не бандиты, мы – ваши дети!» откажутся сдавать экзамены по предложенным правилам?