Александр Абрамов За последние недели в множестве информационных поводов начинает выделяться долгоживущий элемент – дискуссии о школьной программе по литературе и списке 100 книг, рекомендуемых к прочтению школьникам. Более того, ранг темы резко повысился после неожиданного появления президента Владимира Путина на съезде «Всероссийское родительское сопротивление».
На этом фоне совершенно нетривиальна позиция Бориса Ланина – основного разработчика скандальной программы. Он не поступился своими принципами даже после выступления президента и упорно утверждает, во-первых, что право имеет на творчество, а во-вторых, что программа соответствует современным требованиям. Как это ни парадоксально, Ланин в основном прав. Почему?
После публикации списка произведений, рекомендованных к изучению в школе, вскипел «наш разум возмущенный». В стране, которая долгое время была самой читающей и литературоцентричной в мире, иного и быть не могло. Но «Страсти по литературе» – лишь проявление неких более глубоких и скрытых факторов. Споры должны перейти в иную плоскость.
Я хочу показать, что «казус Ланина» – это не случайность, а закономерность. Неизбежное следствие очень крупных ошибок в школьной политике. Ошибок, порожденных законами последних лет и зафиксированных в новом «Законе об образовании».
Через весь закон проходят две идеи. Первая – идея воинствующего экономизма. Иными словами, школа (да и вся система образования) – это сфера оказания образовательных услуг, а инфраструктура системы – это фабрика по производству образовательных продуктов. Игра на образовательном рынке – это крайне привлекательный бизнес. В силу необычайной массовости «потребителей» и обреченности на продажу продукции.
Один сформировавшийся дикий рынок мы уже имеем. В недавно опубликованном списке федерального комплекта учебников около 3000 названий. Так почему бы не расширить рынок за счет производства примерных учебных программ? Существенно, что принимая ту или иную программу, школа более или менее автоматически будет закупать и ориентированные на нее учебники.
Почему-то в бурных спорах, как правило, умалчивается один факт: программа по литературе – это лишь одна из 17 программ по всем школьным предметам, разработанных в Российской академии образования и опубликованных под грифом «Рекомендовано Российской академией образования». Среди разработчиков этих программ немало авторов школьных учебников.
Добавлю, что в отличие от учебников никакой системы допуска программ в школу не существует. Строго говоря, каждый, кому взбредет в голову оставить свой след в педагогике, может издать свою «примерную программу» по свободно выбранному предмету. Коль скоро речь пошла о создании нового сегмента рынка, не исключено, что споры о программе по литературе – одно из проявлений конкурентной борьбы. Обсуждаемая программа – далеко не единственная в природе.
Вторая ключевая идея наших «реформаторов» – идея ультралиберализма. Из «Закона об образовании» следует: а) «Школьный стандарт» задает лишь самые общие требования и не содержит конкретного описания содержания школьного образования; б) учителя и школы вольны сами формировать свои учебные программы, интерпретируя самостоятельно абстрактные положения «Стандарта».
Второй пункт открыл путь к бесконечной «вольнице» при составлении программ. Так что рынок по тиражированию «примерных» программ не мог не возникнуть.
Но пункт а) существенно вреднее. Приняв законодательное решение об удалении содержания образования из «Стандарта», государство российское освободило себя от ответственности за соответствующие разработки. Этого категорически нельзя было делать. Вопрос «чему учить детей в школах начала ХХI века» – это без преувеличения проблема планетарного значения. В России все еще сложнее. Делать вид, что мы сохраняем «лучшее в мире» содержание советской школы, уже не получается.
Разработка содержания – сложнейшее дело, требующее ясной постановки целей и их конкретизации, согласования позиций специалистов, представляющих разные области, определения роли и места различных предметов, составления учебных планов и программ. К этой работе за последние 10 лет не приступали… Поэтому мизерное число часов, отводимых, например, на литературу, не должно удивлять: это лишь одно из многих следствий неразберихи, порожденной идеологами «стандартизации». Это результат отсутствия и концепции современной школы, и концепции содержания школьного курса.
Порочность идеи «Стандарта» усугублена порочностью ее исполнения. «Стандарт» – это утопия. Своеобразный фантастический роман, содержащий сотни абстрактно сформулированных требований к результатам обучения. Выполнение всех этих требований – изначально нереалистичная задача: ни один обитатель планеты Земля им не удовлетворяет.
Так, в примерной программе РАО по математике произошло следующее. По сравнению с 1960-ми годами общее число часов, отводимых на математику, уменьшилось примерно в два раза. Но объем информации резко вырос. Тем не менее составители новой программы не только ничего не сократили, но и добавили элементы теории вероятности и статистики, комплексные числа и т.п. И это в обстоятельствах, когда многие разучились оперировать с обыкновенными дробями и решать простейшие арифметические задачи.
Школьная политика, проводимая в современной России, – это больше чем легкомыслие и непрофессионализм. Это чистое варварство по отношению к школьникам. Варварство, освященное законом. Новым Законом об образовании…
