Легенды дома на Моховой

Легенда из легенд, президент факультета журналистики МГУ имени М.В.Ломоносова Ясен Николаевич Засурский.
Фото PhotoXPress.ru

Через два дня, 7 июня, факультет журналистики МГУ имени Ломоносова отметит бриллиантовый юбилей – 60 лет со дня основания. Трудно сказать, сколько легендарных ученых подарили нам стены знаменитого дома на Моховой. О тех, кого с нами уже нет, помнят не только благодаря тому, что они сочинили тома для университетской библиотеки. Знания передаются из поколения в поколение через байки – самое доверительное и сокровенное средство массовой коммуникации. А еще и самое достоверное.

Вот например, хотите верьте, хотите нет, а ведь преподавал на журфаке граф Толстой. Правнук знаменитого писателя, Илья Владимирович Толстой, посвятил этому занятию более 40 лет. Сын выдающегося филолога Владимир окончил все тот же журфак и с 1994 года возглавляет музей-усадьбу «Ясная Поляна», продолжая дело отца по объединению Толстых. А читал Илья Толстой современный русский язык.

Выпускники вспоминают, что на лекциях мало что понимали, но преподавателя считали лояльным. Толстой родился и вырос в Югославии, и отношение к занятиям у него было таким же, как в целом на Западе: хотите – учитесь, не хотите – никто не заставляет. Как-то на экзамене студентка попалась с целым ворохом шпор, которые она распределяла среди одногруппников в соответствии с вытянутыми билетами. «Написав столько, сложно не знать предмета, давайте зачетку – пять», – сказал Толстой, поставив единственную в тот день пятерку.

Другой легендарный преподаватель журфака, Дитмар Эльяшевич Розенталь, тоже прекрасно понимал, что учебник «Практическая стилистика русского языка» выучить был бы не в состоянии ни один гений, даже сам Лев Толстой. Поэтому экзамен у него обычно проходил так: Розенталь запускал всю группу, раздавал билеты и уходил минут на тридцать–сорок – покурить. Или закрывался «Литературной газетой» и громко предупреждал, когда переворачивал страницу. А все потому, что стеснялся смотреть, как списывают.

Говорят, как-то Дитмар Эльяшевич сказал аспирантке, слишком строго принимавшей экзамен по его предмету: «Да что ж это вы к человеку так вяжетесь? То, о чем вы его спрашиваете, невозможно помнить. Я вон всю жизнь этим занимаюсь, не одну монографию написал, да и то иногда теряюсь. Вы его лучше о другом спросите: где, в каком разделе учебника надо искать тот или иной трудный случай». Хорошо, когда такой учебник или справочник всегда есть под рукой.

Больше всего, наверное, легенд существует о Елизавете Петровне Кучборской. По крайней мере первая байка, которую я услышала на журфаке, была именно о ней. Мне рассказали о манере Кучборской выбрасывать зачетки с балюстрады, а иногда и прямиком в окошко – к ногам Михаила Васильевича Ломоносова, памятник которому стоит у нас во дворе. Был приведен в пример и конкретный случай.

Принимая экзамен у сборной, вернувшейся с соревнований по прыжкам в воду, она спросила студентку: «Скажите, кто написал «Илиаду»?» «Одиссей», – был уверенный ответ. «Каким спортом вы занимаетесь?» – уточнила Кучборская. «Прыжками в воду, мастер спорта», – заявила девица. Тогда Елизавета Петровна крупно написала в зачетке: «Идиотка!», вышла на балюстраду, выкинула зачетку и сказала: «А теперь прыгайте!» Но не ручаюсь за достоверность пересказа, ведь эта история так популярна, что существует во множестве вариантов.

Фирменная фраза Елизаветы Петровны звучала так: «Я всегда отличу человека, читавшего «Илиаду», от того, который ее не читал!» Молодым людям могла поставить «отлично» или «зачет» за экспрессию, отросшую бороду, как у Зевса, или нарисованного на листочке вместо ответа на вопросы грека, за пластику, грацию или незаурядную внешность, как у Аполлона, наконец, за нестандартный ответ или жест.

Говорят, что Кучборская была гениальным лектором и читала свой предмет так, как будто выступала на сцене. А «зачет» у нее был четырех видов: «зачет (о)» – осёл, «зачет (м)» – молодец, «зачет (пд)» – полный дурак и «зачет (!!!)» – наивысшая оценка, которая ставилась далеко не каждый год.

Помню, что Семен Моисеевич Гуревич читал у меня курс экономики и менеджмента СМИ. В советское время он преподавал теорию и практику партийной печати. Еще предыдущие поколения студентов считали его живой историей… Военный переводчик, окончил филфак МГУ, преподает на журфаке с 1956 года.

Во время поездки в Нидерланды встретилась со старшим коллегой, который тоже оказался выпускником журфака. Разговорились, начали сравнивать впечатления, вспомнили Семена Моисеевича. «Как! Еще преподает?» – воскликнул коллега. И начал рассказывать знаменитый «зачин» Гуревича, в котором речь шла о том, как бы он, Гуревич, издавал «свою газету». Я ахнула: не изменилось и слова! Фирменный выговор Семена Моисеевича нередко конфузил студентов. Хочет поставить в ведомость зачет, спрашивает: «Г’уппа, г’уппа», а студенты недоумевают: да что именно тут глупо, вроде все правильно отвечали!

Что касается лекций по зарубежной журналистике, то их, как и историю американской литературы, читал Ясен Николаевич Засурский, ныне – президент журфака МГУ. На лекцию всегда приходил с самым невозмутимым видом и совершенно не обращал внимания на число человек в аудитории. Самым характерным его жестом, на мой взгляд, является то, что при встрече и прощании он целует у женщин руку. Есть легенда, что однажды к Ясену Николаевичу поступило заявление о материальной помощи, которое начиналось так: «Ясеню Николаевичу Засурскому». Декан наложил резолюцию: «Дубу отказать».

Больше всего радует преемственность: перенимают эстафету обрастания байками и новые поколения журфаковских преподавателей. Право отечественных СМИ у нас читал Андрей Георгиевич Рихтер. Он интересно рассказывал о достоинствах и недостатках нашего «Закона о СМИ», а чтобы проиллюстрировать, насколько современное печатное слово устойчиво к репрессиям, как-то сказал: «Если завтра запретят «Независимую газету», то они на следующий день могут пойти и зарегистрировать «Ту самую независимую газету» или «Закрытую независимую газету». Удивительно, но с помощью таких примеров мысль законодателей кажется изложенной весьма доходчиво. И уже помнишь не столько статью 152 из Гражданского кодекса, сколько комментарий Рихтера: «Если бы вместо Андрея Георгиевича написали «Петр Иванович», эти сведения меня не порочат. А если напишут «Адольф Гитлерович», то, может, и порочат».

И еще одна легенда. Подмечено, что аспирантки нынешнего декана Елены Леонидовны Вартановой, пока писали диссертацию, всегда выходили замуж и обзаводились потомством. Однажды сразу после защиты к новоиспеченному кандидату наук подходит Ясен Николаевич с вопросом, замужем ли девушка. «Да, не так давно вышла», – ответила она. «А дети у вас есть?» – продолжил интересоваться Засурский. «Еще нет», – ответила та. «Обязательно будут, и очень скоро! Вот увидите! – заверил ее Ясен Николаевич. – Все, у кого Елена Леонидовна была научным руководителем, быстро выходили замуж и рожали. И вы не будете исключением!» Если верить легендам и байкам журфака, то не прошло и года, как эта молодая женщина родила сына…