Институт классного руководства скоро отомрет

Александр Сайбединов убежден: школьная отметка ничего не создает в педагогике.
Фото предоставлено пресс-службой Светленского лицея

-Александр Геннадьевич, расскажите, чем занимается Ассоциация лучших школ России?

– Мы активно участвуем в реализации национального проекта «Образование». Поддерживаем идею создания сети президентских школ России, которые должны стать своеобразными «маяками» для других образовательных учреждений страны. Считаем для себя важным и выработку объективных критериев по отбору лучших школ.

Кроме того, намереваемся поддержать инициативу Совета Федерации по выработке образа «школы будущего». Образование должно менять жизнь, а сегодня оно, увы, в основном подстраивается под существующие реалии. Важно подумать и о новой роли педагога в век информационных технологий. Возможно, современный учитель должен стать «универсальным» учителем, а не узко направленным предметником, отрабатывающим часы.

– Судя по всему, речь идет опять о каких-то коренных изменениях? А зачем мы все время что-то меняем? Ведь образование – вещь в целом достаточно консервативная и уже этим хороша.

– При всем распространении общественного мнения, что без образования не проживешь, уровень развития и потребления материальных благ отнюдь не ориентирован сегодня только на интеллектуальную личность. Уровень безусловной мотивации к учебе падает. Причина – отсутствие жизненной объективной мотивации в необходимости получения максимума знаний. Минимум знаний не может рассматриваться с позиций образованности. Перед обществом стоит задача разрешения определенных философских жизненных оснований в нахождении иных стимулов получения знаний. И менять в связи с этим многое и меняться самим нам все-таки придется.

– Простите, но что можно поменять в привычной классно-урочной системе?

– Конечно, классно-урочную систему – универсальное системное изобретение великого педагога Яна Амоса Коменского – вроде бы бессмысленно даже критиковать. Но реально снижающаяся эффективность традиционной классно-урочной системы сегодня настолько очевидна. Ведь именно малая гибкость классно-урочной системы породила целую цепь суррогатных педагогических изобретений, таких как специальные классы, например. Их называют сегодня профильными. Важно эволюционным способом перейти на более гибкие схемы преподавания. Если мы этого не сделаем, за нас это сделает сама жизнь. Только более жестким революционным способом.

– А в институте классного руководства? Как вы и ваши коллеги относитесь к поощрению классных руководителей?

– Я считаю, что любые формы поощрения учителей – это правильно и хорошо. Но, как вы знаете, учитель получает в школе зарплату за учебную деятельность, не за воспитательную. А где вы видели отдельно процесс поглощения пищи и процесс переваривания? Это единый и неделимый процесс. И мне видится важным, чтобы учитель вел воспитательную деятельность в учебное и внеучебное время. Многолетние же мои наблюдения за классными руководителями показывают, что к процессу воспитания они относятся порой формально. Мы забываем, что введение ребенка в жизнь с ее высокой культурой осуществляет множество лиц. А почему в школе эти функции перекладываются лишь на институт классного руководства? Не каждый же учитель может с этой ролью справиться. Отсюда возникает проблема – институт классного руководства невольно снимает ответственность с других участников образовательного процесса – учителей-предметников, которые воспринимают классного руководителя как цербера или надсмотрщика и не желают сами выстраивать взаимоотношения с классом, перекладывая проблему неуспевающих, трудных, гиперактивных детей на плечи классного руководителя. Мы считаем, что такой институт классного руководства вскоре отомрет .

– Вы шутите?

– Отнюдь. Одним из изменений в нашем лицее стало то, что один учитель выполняет роль классного руководителя для целой параллели классов. И в классных параллелях сразу исчезло то негативное, что существовало ранее: зависть, непонимание, ненужная конкуренция и соперничество. Дети стали воспитываться в едином равном поле. Но наши лицеисты из одного класса расходятся по творческим формированиям согласно своим интересам. Процесс воспитания происходит в творческих разновозрастных группах. В дальнейшем институт классных руководителей (именно как руководителей классов), я думаю, вскоре ликвидируется сам собой.

– Сегодня все чаще говорят об унижении детей в школе. Не беря во внимание вопиющие случаи насилия над учениками (в этом все едины – таким педагогам не место в школах), скажите, а что делать с частыми случаями унижения школьной отметкой?

– Некоторые взрослые сами воспринимают оценку как сверхценность и внушают это трепетное отношение своим детям. Сын или дочь живут с чувством, что от их школьных отметок зависят одобрение взрослых, успех у сверстников, будущая карьера и жизненный успех в целом. Замечу отдельно для таких родителей: отметка ничего не создает в педагогике и ничего не стоит. Но вы правы, она может быть мощным разрушителем. Экономический социальный и моральный ущерб селекции на отличников и двоечников никто не подсчитывал, хотя он очевиден. Детям, которых в детстве унижали отметками, так внушили их некачественность, что потом на протяжении всей жизни им даже в голову не приходит, что они в чем-то могут быть хорошими. Это не значит, что школьную оценку нужно ликвидировать вовсе. Отметка нужна. Но ее надо каким-то образом освободить от функции наказания. Ребенок всегда должен иметь право на пересдачу, если он хочет получить более высокий балл.

– Единый государственный экзамен тоже задумывался как частичное решение проблемы необъективности школьной оценки. Но получилось иначе. ЕГЭ вдруг перестроил процесс обучения...

– Для меня ЕГЭ не является революционной неожиданностью, это скорее долгожданное решение, ставшее сегодня проблемой, которую необходимо решать. Если мы изобрели машину, но она еще плохо едет и громко тарахтит, это не значит, что нужно ее бросить и опять пешочком двигать в сторону светлого будущего. Один экзамен в форме ЕГЭ бесспорно лучше, чем традиционных два – выпускной и вступительный. Иметь принципиальную возможность поступить в любой вуз страны, отправив туда свои оценки, – это гораздо лучше, чем с безропотной покорностью крепостного абитуриента смотреть в окна только того университета, до которого можешь доехать на троллейбусе.