Наталья Савицкая – Господин Рейферс, говорят, что одной из причин создания единого образовательного пространства Европы является желание Германии, Франции, Италии и Великобритании противостоять «засилью» американского образования в мире. Так ли это?
– Из 100 студентов, обучающихся за рубежом, 28% едут в США, всего лишь 9% во Францию, еще меньше – 8% в – Германию и так далее. То есть в Европу едет совсем небольшое количество молодых людей. Если мы хотим сохранить свою и российскую культуру для потомков, нам необходимо заманить студентов к себе, в Европу. Для этого нам нужно строить общеевропейскую систему образования. И уже для этого – соблюсти ряд требований. Первое – за высшее образование должно нести ответственность общество. Оно не может подчиняться одним только законам коммерциализации. Второе – нам важна гармонизация дипломов. Далее мы озабочены созданием общей системы условных единиц («кредитов»), подлежащих переводу, то есть общие оценки для всех. Третье условие – развитие университетской науки. И отвечая на ваш вопрос, отмечу один важный нюанс – мы строим объединенную европейскую систему не потому, что американская система плоха. Мы хотим построить свою образовательную систему, способную конкурировать с американской.
– Чего ожидает Франция от вступления России в Болонский процесс?
-Русский народ – народ с великой историей, он может обогатить европейскую культуру и сделать наше европейское образование более притягательным для других стран. К тому же если Россия будет принимать участие в этом процессе, то и многие страны Европы ускорят свое вступление в него.
– Во Франции, как и в России, идут реформы в образовании. Отношение к ним со стороны общества и у вас и у нас – неоднозначное. Правда, в России еще не бастуют студенты по поводу реформы, как во Франции. Поясните, пожалуйста, а чем недовольны оппоненты вашей реформы?
– В ноябре действительно прошла активная критика реформы образования и был ряд забастовок. Но в них принимали участие чуть более 15 тысяч студентов. Тогда как общее число студентов – 2 миллиона человек. Но газеты и телевидение очень раздули эту проблему. Новая система вводит обязательную конкуренцию между университетами. Студенты этого не хотят. Они хотят, чтобы образование было равным для всех, как это было раньше.
– Скажите, пожалуйста, что, на ваш взгляд, самое важное в вашей реформе высшего образования?
– Старая система подразумевала очень жесткое регламентирование того, что должен изучать студент. Например, 10 часов по одному предмету, 10 – по другому. Сейчас программы будут более гибкими. Студент сам себе будет набирать, какие предметы ему нужны для диплома. Мы говорим, придумайте диплом, наполните его содержанием, а мы посмотрим, что из этого получается.
– Российская система высшего образования более консервативна. Едва ли наш ректорский корпус легко согласится с такого рода нововведениями. В таком случае, как будут гармонизированы такие две разные системы?
– Первая и главная наша цель приравнять дипломы стран Болонского процесса, чтобы не ограничивать мобильность студентов и чтобы молодые люди могли выбирать между вузами. В любом случае реформа набирает обороты постепенно. Сейчас во Франции уже есть ряд университетов, которые перестроились согласно реформе, а есть и университеты, которые еще ждут своего часа. И в России, очевидно, все будет также. Перемены будут происходить постепенно, по мере постижения их целей и принятия их обществом.
– Когда будут полностью реформированы ваши университеты?
– До 2010 года все университеты Франции должны будут вступить в эту реформу. Другие к тому времени уже закончат свое реформирование, как, например, в Италии.
– У вас уже есть прогноз, во сколько раз может увеличиться приток русских студентов во Францию за это время?
– Во-первых, количество договоров со студентами из России ежегодно растет на 20%, к 2010-му – планируется, что их будет уже до 5 тысяч.
