Фото Reuters
Премьер-министр Гренландии Муте Эгеде на встрече с журналистами заявил, что его остров стремится к независимости, а не к тому, чтобы войти в состав США, о чем в последнее время так часто говорят и пишут. «Мы не хотим быть датчанами. Мы не хотим быть американцами. Мы хотим быть гренландцами», – сказал он. Эгеде при этом готов к дискуссии с избранным президентом США Дональдом Трампом о будущем арктической территории.
Трамп на недавней пресс-конференции заявил, что Дания должна отказаться от своих прав на Гренландию, потому что остров нужен США «для обеспечения национальной безопасности, для защиты свободного мира». По словам избранного американского президента, вокруг Гренландии регулярно ходят китайские и российские корабли, их можно увидеть с берега без бинокля. Трамп также выложил в своих аккаунтах в соцсетях ролик, на котором гренландцы просят его купить остров.
По некоторым данным, датские власти попросили у Трампа разъяснений. Они также якобы предложили ему либо усилить безопасность Гренландии, либо увеличить военное присутствие США на острове. В СМИ появились спекуляции на тему потенциальной готовности Трампа решить вопрос силой. Издание Politico даже вбросило мысль, что Дания все необходимые военные ресурсы направила на помощь Украине, поэтому защищать Гренландию ей просто нечем. А депутат датской Социалистической народной партии Карстен Хенге предложил «в ситуации крайней эскалации пойти на крайние меры и обратиться за помощью к России для решения этой проблемы».
Угроза вооруженного конфликта между США и Данией, присоединение острова к Штатам – все это выглядит как начало полуфантастического фильма и кажется абсурдом. Однако здесь важна оговорка: оно кажется таковым в реалиях 10- или 15-летней давности. Горячие конфликты последних лет изменили систему координат, в которой существуют, высказываются и действуют не просто политики, но избранные руководители значимых государств, мировых держав.
Гласные или негласные правила игры в мировой политике либо работают с критическими сбоями, либо перестают работать вовсе. Это, в частности, означает, что любые территориальные споры или вопросы безопасности любое государство, чувствующее за собой правоту, может попытаться решить силой. Сдерживающие механизмы нефункциональны. Разумеется, в любом конфликте возможно, что группа других государств вводит против одного из участников коллективные болезненные санкции. Но они в конечном счете просто усиливают турбулентность и энтропию в глобальных экономических процессах, перестраивают систему связей, так или иначе задевают всех.
Пользуясь этим состоянием турбулентности и переходным этапом, когда старые правила уже не работают, а новые еще не согласовали, амбициозные игроки перестают откладывать на завтра и послезавтра решение территориальных споров. Они действуют сегодня как могут, рассчитывая на то, что новый миропорядок просто закрепит их достижения.
Другими словами, меняются не только правила, но и сами границы. Политики рискуют браться за вопросы, которыми раньше считалось как-то странно даже задаваться. И США здесь не могут быть исключением. Лидеры старой школы и закалки еще могут держаться старых норм дискурса. Трамп же экстравагантен, импульсивен, легко настраивается на новые волны, поэтому неудивительно слышать именно от него слова про присоединение Гренландии, о контроле над Панамским каналом и даже о Канаде как еще одном штате США. Турбулентность открывает политикам широкий коридор возможностей – и сама от этого лишь усиливается.
Ольга Соловьева 
Леонид Пастернак