Фото агентства городских новостей "Москва"
Единый день голосования прошел без интриг и завершился без сенсаций. О неожиданностях можно говорить лишь с точки зрения теории выборов, абстрактной избирательной логики, игнорируя российский политический контекст. Например, показательно, что в Оренбургской области, где совсем недавно был сильнейший паводок, люди оставались без крыши над головой, а к местной власти высказывались претензии (и это мягко говоря), действующий губернатор переизбрался на второй срок с результатом выше 78% голосов. Притом что формальные альтернативы ему были.
Дело не в самом факте победы, она была предсказуемой в любом случае. Дело в счете. И теория, и здравый смысл подсказывают, что в регионе после катастрофы или природного катаклизма жители не могут быть настолько удовлетворены властью. И результат выборов должен хоть как-то отражать актуальные настроения. На практике же выходит, что люди, вероятно, не рассматривают голосование даже не как способ добиться перемен, а хотя бы как инструмент влияния на власть, канал коммуникации с властью. Выборы скорее воспринимаются как политический ритуал, в котором принято участвовать.
Власть во время избирательной кампании доводит до граждан свой месседж. Она сообщает, что сейчас сложное время, необходимо сплотиться вокруг самого государства и идеи суверенитета. Если что-то и кого-то нужно поменять, то «наверху» сами разберутся – и вот мы, например, наблюдаем за чисткой в силовых структурах после президентских выборов. Избиратели получают этот месседж. Но получается, что выборы – это такой канал связи, по которому можно принимать информацию, но не передавать ее.
Другими словами, из результатов голосования в любом регионе власть, как правило, не узнает ничего, кроме того, что ее послание (призыв сплотиться) прочитано и принято. Этого, может быть, и достаточно здесь и сейчас. Но едва ли этого достаточно, чтобы эффективно управлять большой страной в долгосрочной перспективе, чувствовать настроения людей. Губернаторов время от времени снимают, вместо них в регионы приезжают фактические назначенцы, и жители понимают, что за этих людей желательно проголосовать. При этом, убирая прежнего губернатора, власть руководствуется либо соображениями лояльности и нелояльности, либо данными закрытых соцопросов и загадочными рейтингами. Это непрозрачные механизмы. Выборы же – это прозрачный механизм, притом что система в последние годы обеспечила себе защиту от неконтролируемых сил. До голосования добираются только «системные» политики. Риски для власти минимизированы.
Как бы отреагировали граждане, если бы выборы отменили на время СВО из-за напряженной обстановки, из соображений безопасности? Сложно себе представить, что из-за этого поднялась бы волна недовольства, что люди массово стали бы добиваться бесперебойной работы важного социально-политического института. С государственной волей граждане чаще всего соглашаются. Тем не менее в последние два года власть настаивала на том, чтобы проводить выборы, не отменять и не переносить их нигде. Этим она укрепила ту самую политико-ритуальную функцию голосования. Что бы ни происходило, а предусмотренный законами институт должен работать, кампании должны проводиться, а люди – голосовать. Если этого не происходит, то что-то «пошло не так».
При этом все полезные функции института не используются – а они сохраняются даже в достаточной стерильной политической среде. Само голосование превращается в рутинное, почти автоматическое переподписание контракта. А многопартийность нужна лишь для того, чтобы интегрировать в систему как можно больше инициативных или просто заметных людей.
Екатерина Шумицкая 
