Фото REUTERS
Многие западные эксперты увязывают нынешние проблемы китайской экономики с такими явлениями, как усиление вмешательства государства, кризис недвижимости, старение населения и слишком жесткие административно-командные ограничения в период пандемии. Однако существуют и более глубокие причины замедления роста, чем авторитаризм Си Цзиньпина и крах на рынке застройщиков. Становится все более очевидным, что Китай столкнулся с последствиями реализации многолетней стратегии стимулирования промышленности, которая привела к заметным структурным диспропорциям. Чрезвычайно высокая доля накопления в структуре национального продукта (40–50%) в течение десятилетий способствовала массированному созданию активов в сферах промышленной инфраструктуры, связанной с обеспечением индустриального экспорта, в том числе современной продукции – роботов, электро- и солнечных батарей.
Такая стратегия привела к тому, что Китай стал главным торговым партнером 120 стран (из 195 в мире), но и к нарастанию долговых обязательств собственных бизнесов и провинций. Произошло перепроизводство товаров, которые не могут потребить иностранные рынки. Китайская экономика приблизилась к критической черте, за которой сокращение производства, снижение выручки, банкротства, закрытие предприятий и увольнение занятых. Процессы консолидации (слияния и поглощения должников и банкротов) необязательно заканчиваются победой самых эффективных и производительных. Чаще всего в выигрыше оказываются те, кто имеет лучший административный ресурс доступа к государственным финансам, льготам и субсидиям.
Экспортные цены на китайскую продукцию благодаря стимулирующим субсидиям государства оказываются ниже цен безубыточности на аналогичную продукцию в странах Запада. Не случайно глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен в декабре 2023 года заявила о невыносимых внешнеэкономических дисбалансах с Китаем вследствие нечестных торговых практик Пекина. А министр финансов США Джанет Йеллен в апреле 2024-го обвинила Китай в избыточных инвестициях в производство стали и электромобилей, что чревато нарастанием проблем с рациональным размещением экономических мощностей в мире. Неудивительно, что вслед за этими заявлениями правительства стран Запада начали разрабатывать меры по ограничению импорта из Китая.
В июле Евросоюз ввел временный, на четыре месяца, импортный тариф на китайские электромобили. Ставка тарифа колеблется от 17,4 до 19,9% и до 37,6% в зависимости от того, как производители сотрудничают с властями ЕС в расследовании недобросовестных практик по субсидированию производства электромобилей. И это сверх уже действующей 10-процентной тарифной ставки. В ноябре власти ЕС решат, превращать ли временное в постоянное. Китай в ответ начал антидемпинговое расследование против европейской свинины и пригрозил ответом Европе в отношении поставок самолетов, продовольствия и машин с большим объемом двигателя.
США уже приняли решение ввести 100-процентную пошлину на электромобили из Китая, а Канада сообщила, что также рассматривает повышение импортных пошлин.
Очевидно, что экспортная ориентация в качестве главного двигателя развития Китая постепенно исчерпывается как доминирующая стратегия. При этом многолетние инвестиции в экспортную инфраструктуру будут обесцениваться из-за невозможности их использования в прежнем режиме интенсивности.
Наращивание Китаем промышленных мощностей лет 10–15 назад воспринималось как явление, благоприятное для мира. Однако повышение доли китайской продукции с высокой добавленной стоимостью в глобальных цепочках стоимости обеспокоило Запад. Он почувствовал свою зависимость и уязвимость.
Выяснилось, что китайские мощности по производству стали, угля, алюминия, стекла, цемента, электробатарей для автомобилей, станков для производства промышленных роботов превосходят совокупное производство этой продукции в США, Японии и ФРГ. А солнечных панелей уже сегодня Китай может произвести в два раза больше всего существующего глобального спроса. Понятно, что в таких условиях любые западные инвестиции в подобные собственные сектора экономики выглядят убыточными.
Доминирование Китая в производстве тех или иных товаров могло бы быть вполне нормальным, если бы глобализация развивалась на основе взаимного доверия к спонтанно складывающемуся международному разделению труда. Однако доверия, как известно, нет, преимущество в разделении труда не совсем спонтанное, а продуманное и профинансированное правительствами, идеологические противоречия реальны, а геополитическое противостояние конкретно.В сложившихся условиях Китай вынужден будет начать весьма затратную структурную перестройку с упором на стимулирование уровня жизни и потребления своих домашних хозяйств. Так что в ближайшие годы начнет снижаться роль Китая как главного фактора динамики мировой экономики. России следует иметь это в виду. Скорее всего усилится давление на наши рынки в процессе превращения РФ в площадку сбыта китайской продукции, которой все меньше места на Западе.
Игорь Субботин 
