Супермаркет религий в Белом доме

Фото Reuters

В свете провозглашаемого консерватизма отечественной политики интересно предположить, как российской публике следует относиться к происходящему вокруг президентских выборов в Соединенных Штатах. Российский консерватизм в последние годы отметился мессианскими претензиями. Подтверждение этому можно найти в проповедях патриарха Кирилла, который неоднократно утверждал, что Россия осталась главным оплотом христианских ценностей и призвана вернуть Богу «погрязший» в моральном релятивизме Запад, где каждый решает, что суть добро и зло.

«Мощного общественного движения в защиту христианства на Западе нет. Это значит только одно: вера ушла из сердец людей, она им перестала быть нужной», – сказал глава РПЦ совсем недавно, 7 июля. Как раз в это время из США мощным потоком шли новости не просто о растущем религиозном факторе в политической жизни этой самой западной из западных стран, но и порой о переходящей в мистицизм атмосфере нынешних выборов.

Как раз накануне того дня, когда патриарх Кирилл сокрушался о безбожии Запада, президент США Джозеф Байден заявил о том, что снимет свою кандидатуру, только если Господь сойдет с небес и велит ему это сделать. Через неделю произошло покушение на Дональда Трампа, которое увеличило шансы республиканца на избрание. Консервативные евангелики, сторонники Трампа, тут же заговорили о Божьем вмешательстве. Появились изображения, как ангел укрывает кандидата в главы государства от пули убийцы.

Когда Трамп выбрал своим вице-президентом сенатора от штата Огайо Джеймса Дэвида Вэнса, на первом плане оказались религиозные убеждения избранника, их связывали с его политическими взглядами. Распространилось мнение, что республиканский «вице» – не только представитель белого рабочего класса из «глубинной Америки», но и крайний консерватор.

Вэнс некогда написал книгу о своем социальном окружении под названием «Hillbilly Elegy», что можно перевести как «Элегия деревенщины». Возникает ассоциация с писателями-деревенщиками, которые в позднем СССР превозносили православие и народность. Но параллель тут во многом кажущаяся.

Прежде всего религиозность Вэнса, как и его шефа Трампа, – результат индивидуального духовного поиска. В книге Вэнс пишет, что вырос среди обитателей американской глубинки, где вопреки распространенному мнению религиозность носила декларативный характер. Он действительно утверждает, что вера способствует успешности и благополучию человека. Но это убеждение пришло к сенатору в результате увлечения пятидесятничеством, последующего отхода от веры и затем уже очередного обращения – в католицизм.

Среди акторов нынешней политики США конфессиональная идентичность определяется происхождением скорее у демократов. Байден – католик (довольно набожный) согласно ирландским корням, вице-президент Камала Харрис – баптистка «по отцу» (ее мать – индуистка). А в республиканской связке кандидатов религиозная идентичность здорово отдает пресловутым «релятивизмом». О характере католицизма Вэнса сказано выше, а о смене протестантских деноминаций Трампом известно давно. Кроме того, Вэнс женат на индуистке, у них был межконфессиональный брачный обряд. У Трампа дочь приняла иудаизм. Это характерное для США явление прозвали «супермаркет вер».

Таков – насыщенный, противоречивый – фон выборов за океаном. Чем более продуман, выстрадан, индивидуален поиск веры у того или иного тамошнего деятеля, тем в большей степени набожность влияет на его политическое кредо. В этом смысле традиционализм в российском понимании разительно отличается от американского консерватизма и, возможно, уступает ему в искренности и пассионарности.