Фото Reuters
Запуская свою мирную инициативу и серию поездок, венгерский премьер-министр Виктор Орбан заявил, что остановить вооруженный конфликт Москвы и Киева может политик и лидер, а не бюрократия. Он привел в пример 2008 год и роль бывшего президента Франции Николя Саркози в деэскалации кризиса вокруг Южной Осетии. Эта тема, впрочем, шире противопоставления евробюрократов и настоящих лидеров. Во многих ведущих западных странах наступил (или продолжается) период политической турбулентности.
Например, во Франции в отставку подал премьер-министр Габриэль Атталь, поскольку президентской партии не удалось сохранить большинство в парламенте по итогам выборов. Глава государства Эмманюэль Макрон эту отставку не принял, временно оставил премьера на посту «ради стабильности». Французы не допустили победы правых на выборах (как делали уже не раз), но сложившаяся в парламенте конфигурация – при значимой роли крайне левых – не позволяет понять, как собрать долгосрочное и эффективное правительство.
В Великобритании тоже прошли парламентские выборы, причем досрочные. Ко власти вернулись лейбористы. Консерватор Риши Сунак не пробыл премьер-министром и двух полных лет. Его партия пробыла у власти 14 лет, за это время главы кабинета министров менялись пять раз. Лейборист Кир Стармер – уже третий премьер при Карле III, взошедшем на трон в 2022 году.
Президента США Джозефа Байдена демократический истеблишмент, лидеры мнений, близкая его партии пресса побуждают к тому, чтобы отказаться от выдвижения на второй срок. Нынешний хозяин Белого дома неважно смотрелся в дебатах с Дональдом Трампом, разговоры о его возрасте и состоянии здоровья зазвучали особенно громко. Трамп – фаворит в гонке с Байденом. Но теперь никто не уверен в том, что на выборах будет именно такое противостояние и именно такая конфигурация сил. Штаты – ключевой мировой игрок, решать вопросы мира без них бессмысленно, но с кем именно и при какой внутриполитической конъюнктуре в США это придется делать, понять затруднительно.
Речь идет о положении дел в трех государствах, привыкших влиять на международные процессы. Есть вполне обоснованная точка зрения, что при всех острых противоречиях во внутренней политике разные партии, оказываясь у власти, выдерживают общую внешнеполитическую линию. Отчасти это так. Но, например, Марин Ле Пен и Эмманюэль Макрон по-разному смотрят на отношения с Россией. У Дональда Трампа всегда было особое мнение по поводу России и Китая. Таких нюансов множество. Когда власть меняется часто, говорить о ровной и единой внешнеполитической стратегии сложно.
Глава влиятельного западного государства может (и часто – хочет) брать на себя инициативу в вопросах мира и стабильности на планете. Это повышает его статус, влияет на реноме государства. Но такому политику затруднительно действовать инициативно на внешней арене, если у него нет никаких гарантий стабильности и постоянного мандата внутри страны, предсказуемой конфигурации сил в органах власти, контролируемой ситуации в правительстве и парламенте. Он не может становиться гарантом международных договоренностей, если рискует потерять право управлять страной через год или полтора, точнее, уступить его людям с другими взглядами. Внутреннего избирателя темы Украины или Палестины волнуют лишь в той степени, в какой они влияют на внутреннюю экономическую ситуацию, на повседневную жизнь граждан. И политики влиятельных западных стран больше думают о таком избирателе – и решение конфликтов в мире просто откладывают, пока видят это возможным.
Геннадий Петров 
