Фото freepik.com
Президент США Джозеф Байден, выступая на предвыборном приеме в Вашингтоне, заявил о необходимости нового миропорядка «в некотором смысле». По словам американского лидера, в послевоенный период «все работало чертовски здорово 50 лет, но это выдохлось». «Мы находимся в переломном моменте истории, – сказал Байден. – Решения, которые мы примем в следующие четыре или пять лет, определят, как будут выглядеть четыре или пять десятилетий».
Американский президент не первый раз заговорил об изменении миропорядка. В частности, он делал это в марте 2022 года, после начала российской спецоперации в Украине. Тогда Байден заявил, что установленный после Второй мировой войны либеральный миропорядок позволил избежать миллионов жертв. Однако теперь «все меняется», говорил президент США. И Соединенные Штаты готовы объединить вокруг себя «весь свободный мир».
Разговоры о пересмотре миропорядка так или иначе велись еще до российско-украинского конфликта. Как правило, это происходило, когда какое-либо государство или группа государств начинали военные операции, например, на Ближнем Востоке. Тогда критики таких решений прямо указывали на ООН как неработающую систему, заявляли, что механизмы сдерживания нужно менять.
В последние полтора года с критикой актуального миропорядка выступает российская власть. Согласно ее представлениям, человечество живет в западоцентричном или даже американоцентричном мире, по сути – постколониальном, где формально десятки стран давно обрели независимость, но фактически «золотой миллиард» эксплуатирует их, выкачивает из них ресурсы, распределяет выгоды в свою пользу. Учреждение нового мирового порядка предполагает пересмотр этих правил. Такой геополитический и геоэкономический бунт легко «продать» элитам стран третьего мира, да и среди западных левых радикалов подобная картина мира находит симпатии.
Одно и то же мироустройство Россия и США видят по-разному. Какими конкретно должны быть устраивающие их глобальные механизмы, пока не вполне понятно. Очевидно, это вопрос переговоров, время которых не настало. Джозеф Байден говорит про четыре или пять лет, подразумевая, видимо, следующий президентский цикл в США (он, конечно, верит в победу демократов и преемственность политики). Это прогнозируемые временные рамки глобальной турбулентности.
Если о необходимости пересмотреть мировые механизмы заявляют сразу две супердержавы, остальной мир не может это игнорировать. Это значит, что вопрос ставится серьезно. При этом немало государств, которые вовсе не готовы ждать, пока большие державы договорятся о том, как жить остальным, очертят зоны влияния и раздадут всем роли. Турбулентное время заставляет их действовать, усиливать свои позиции перед тем, как глобальные механизмы настроят по-новому – или утвердят старые установки.
Позиции усиливаются прежде всего в территориальных конфликтах. В области внутренней политики это легче всего преподнести как успех и поднять или укрепить свой рейтинг. Когда сверхдержавы хотя бы сохраняют видимость нормальных отношений, остальные воздерживаются от силовых решений. Когда же сверхдержавы сами оказываются на грани прямой конфронтации, по всему миру разгораются старые очаги конфликтов (Карабах, Палестина, курды) или возникают новые (Африка). К переустановке мирового порядка амбициозные государства хотят подойти, закрепив свое влияние там, где они привыкли или мечтают его ощущать. Временные рамки турбулентности это может только расширить.
Дмитрий Тараторин 
