|
|
Иллюстрация с сайта издательства «Историческая литература» / histlit.com |
***
«На заседании Секретариата 22 марта 1967 г. рассматривалась записка Министра охраны общественного порядка СССР Н.А. Щелокова. В ней сообщалось, что в 1966 г. на территории СССР было зарегистрировано около 888 тыс. преступлений, что на 18% больше, чем в 1965 г. Причем число уголовных преступлений выросло за год на 24,6% и составило 640 тыс. случаев. Особенно число уголовных преступлений выросло в Казахстане (35,6%), Белоруссии (30,3%), Узбекистане (27,9%), РСФСР (27,1%). В целом в СССР в 1966 г. на 10 тыс. населения приходилось 28 преступлений. Основной рост преступности пришелся за счет увеличения количества зарегистрированных случаев хулиганства (на 97,1%). Одновременно с этим выросло число преступлений, совершенных несовершеннолетними, – на 14,1%. Увеличилась аварийность на дорогах.В результате в 1966 г. произошло 80 тыс. автотранспортных происшествий, в которых погибло 21 тыс. человек и ранено 75 тыс. человек. В 1966 г. органами милиции были задержаны 114 тыс. человек, занимающиеся попрошайничеством и бродяжничеством».
***
«Отдел административных органов и Отдел организационно-плановой работы информировали секретарей ЦК КПСС о резком росте преступности в Курской области. Только в 1966 г. количество преступлений по сравнению с 1965 г. увеличилось на треть, в том числе таких опасных, как умышленные убийства, разбойные нападения, тяжкие телесные повреждения, изнасилования. За ноябрь 1966 – июль 1967 г. арестам за нарушение общественного порядка были подвергнуты 47 тыс. человек. Административные меры были применены к каждому пятнадцатому жителю области в возрасте от 16 до 60 лет. Широкое распространение в области получило пьянство. С начала 1967 г. в вытрезвителях г. Курска побывало около 12 тыс. человек, а в г. Щигры, насчитывающем 18 тыс. жителей, в медвытрезвителях оказалось 1,5 тыс. граждан. На почве пьянства выросло бытовое насилие. Однако органы милиции практически не боролись с этим явлением.Так, в колхозе «Октябрь» (Курский район) от отравления самогоном скончался бригадир колхоза. Похороны послужили поводом для организации коллективной пьянки механизаторов, которая продолжалась несколько дней. Были выявлены случаи пьянства на производстве. Только на заводе резино-технических изделий с конца 1966 г. с водкой или в нетрезвом состоянии были задержаны 400 человек. Члены КПСС не служили примером для подражания. Так же с конца 1966 г. 262 члена партии совершили уголовные преступления, а свыше 1,1 тыс. человек оказались в вытрезвителях. При этом члены партии несли меньшую ответственность. Например, коммунисты из колхоза им. Чапаева (Обоянский район) изнасиловали колхозницу, но к уголовной ответственности привлечены не были. Секретарь парторганизации колхоза им. Энгельса вместе с беспартийной рабочей совхоза похитили при приемке скота 738 руб. Однако коммунист получил условный срок, а беспартийная работница была приговорена к 3 годам лишения свободы, хотя и являлась матерью малолетнего ребенка и имела пятимесячную беременность. Но особенно впечатляющий рост приняли хищения социалистической собственности. Только в 1966 г. в области было украдено собственности на 1,5 млн руб. Особое беспокойство авторов записки вызвало грубое отношение со стороны носителей власти, сотрудников милиции. Вопиющим стал случай в Советском райотделе милиции, где сотрудник Гуляев необоснованно задержал зоотехника, издевался над ним, нанес множественные удары палкой, избивал ногами. Не выдержав такого издевательства, зоотехник покончил с собой, бросившись под поезд. Авторы записки рекомендовали рассмотреть отчет Курского обкома на заседании Секретариата ЦК КПСС».
***
«Отделом пропаганды ЦК КПСС в августе 1966 г. была завершена проверка деятельности Тульского обкома партии. Проверка показала, что в Туле возросли нарушения, связанные с трудовой дисциплиной.
Так, из-за прогулов в 1965 г. было потеряно около 117 тыс. человеко-дней. Дисциплина упала в результате пьянства на производстве, опозданий на работу. На предприятиях Тулы крайне высокой была текучесть кадров. Ежегодно на предприятиях обновлялось до трети состава. Так, в 1965 г. на тульские промышленные объекты было принято 90 тыс. новых рабочих и столько же рабочих уволилось в том же году. Низкий уровень дисциплины отражался на качестве изготовляемой продукции. Потери из-за брака за 1964–1965 гг. составили порядка 12 млн руб. На тульском котельно-вентиляторном заводе, Ханинском чугуно-литейном и Мышегском арматурном заводе брак чугунного и стального литья составлял до 10% от производства, а в некоторых случаях доходил до 25%. На тульских фабриках и заводах выросло число краж продукции предприятий, а также нелегального ее изготовления. На ряде оружейных заводов («Арсенал», «Штамп», им. Кирова и др.) было нелегально изготовлено большое количество оружия. Органами КГБ и милиции только за 1962–1966 гг. были изъяты около 7 тыс. нелегального огнестрельного и холодного оружия – 800 пистолетов и револьверов, 1400 винтовок и малокалиберного оружия, 13 автоматов и 27 пулеметов. Впрочем, администрация заводов закрывала глаза на подобные случаи. Например, на Экспериментальном заводе товарищеский суд принял решение оштрафовать рабочих, изготовивших нелегальное оружие, на 5 руб. каждого в пользу профкультработы. Когда в 1965 г. коллективы Косогорского металлургического и оружейного заводов высказались за усиление борьбы с прогульщиками и пьяницами, в том числе путем сокращения им отпуска, переноса в очередности на получение жилплощади и т.д., областной совет профсоюзов не поддержал эти решения. По мнению тульских профсоюзных руководителей, подобные меры были незаконными и направлены на ущемление прав трудящихся. В местных партийных профсоюзных газетах не содержалось материалов, осуждающих недостатки в трудовой дисциплине. В итоге низкая дисциплина отразилась на плановых показателях. В 1965 г. 43 предприятия не выполнили заданий по выпуску валовой продукции, 63 – по себестоимости, а 46 – по производительности труда. Отдел пропаганды ЦК рассматривал недостатки в работе тульских руководителей в более широком контексте. По мнению Отдела, пересмотра требовало в целом все советское трудовое законодательство, принятое еще в 1922 г.».
***
Вот как реагируют на рассмотренные факты секретари ЦК, многие из которых – видные члены Политбюро.
«М.А. Суслов. Постановление для печати следует дать только в изложении. Упоминания о таких крупных недостатках, как разворовывание оружия и т.д., безусловно, надо снять из варианта для печати.
А.П. Кириленко. О недостатках в жилищном строительстве также следует опустить при печати.
Б.Н. Пономарев. Тула – это старый пролетарский центр. Что же это за ответственность коммунистов и где же их авангардная роль? Очень серьезную тревогу вызывают факты воровства, разбазаривания и особенно оружия. Ведь вы смотрите, товарищи, 27 пулеметов, 7 тысяч огнестрельных винтовок – можно же вооружить целую дивизию. Для каких же целей крадется и кому продается это оружие? Наверное, нам нужно разобраться…
Д.Ф. Устинов. Мне кажется, что в Тульской партийной организации хорошо занимаются, хотя и не всегда и не везде, хозяйственными вопросами. У нас низка требовательность во всем. У нас не так просто уволить рабочего с предприятия сейчас, даже если он этого заслуживает. Вы помните, товарищи, что в свое время за кражу оружия или деталей к оружию людей расстреливали, а теперь, видите ли, 5 рублей штраф. Это неверно».
***
«Председатель Комитета народного контроля СССР П.В. Кованов информировал ЦК КПСС о серьезных недостатках в организации общественного питания в Калининской области. Несмотря на достаточное количество продовольственных товаров, в городских столовых ассортимент завтраков и обедов крайне ограничен. Технология приготовления пищи грубо нарушалась, обеды готовились из недоброкачественных продуктов. В столовых почти никогда не было белого хлеба. Например, на Калининской прядильно-ткацкой фабрике им. Вагжанова рабочим продавали сырые булочки, прокисшее и разбавленное водой молоко, пироги готовились из гнилых яблок. В ряде рабочих столовых имели место случаи отпуска обедов из испорченных овощей, бульона с клочками бумаги, рисовой каши с примесью волокон от веревок.
В столовых продавали завтраки и обеды с недовесом. Так, в столовой № 19 Калининского треста манная каша, печень говяжья, котлеты отпускались с недовесом до 20%. Особенно много такого рода злоупотреблений допускалось в школьных столовых и буфетах. В школе № 14 хлеб отпускался по 25 грамм порция вместо положенных по нормам 70 грамм, а в школе № 11 в каждом проданном бутерброде не хватало 43% сыра и 35% хлеба. Многие городские столовые находились в антисанитарном состоянии. В Калининском городском тресте в 1965–1966 гг. по несоответствию санитарным требованиям на разные сроки были закрыты 107 предприятий питания или около одной трети».
***
«Отдел плановых и финансовых органов доложил, что Министерство финансов СССР занижало ассигнования из бюджета на питание в детских учреждениях. Нормы питания в детских дошкольных и лечебных учреждениях, школах-интернатах и детских домах были установлены в натуральном выражении и включали в себя набор из основных продуктов (масло, мясо, хлеб, яйца и т.д.). Расходы в деньгах на приобретение продуктов определялись Минфином, но, как правило, по более низким ценам и без учета средних розничных цен на продовольственные товары. Так, в расчете денежной нормы на питание для детских учреждений, находящихся в первом торговом поясе, цены на сливочное масло были приняты в 3 руб. 12 коп., в то время как средняя цена составляла 3 руб. 47 коп. Цена на хлеб ржаной определялась в 11 коп., а фактическая средняя цена составляла 14 коп. Цены на творог были приняты в размере 52 коп. за 1 кг, а реальная цена достигала 86 коп. В итоге в детские учреждения цены на продукты питания Минфином определялись на 10% ниже натуральной стоимости. Это в свою очередь приводило к тому, что дети получали малокалорийные продукты, а иногда и просто недоедали. Так, в ходе обследования 12 детских яслей в г. Запорожье дети недополучили 961 кг сливочного масла, 212 кг сметаны, 5950 кг творога, 3510 кг мяса и 85 тыс. яиц. Детские учреждения недополучали около 300 млн руб. на питание, в том числе ясли и детские сады недополучали 120 млн руб.».
***
«Руководители Отдела торговли и бытового обслуживания и Отдела строительства ЦК КПСС информировали секретарей ЦК КПСС о проверке в организации торговли, общественного питания и бытового обслуживания работников лесной промышленности. В ходе проверки были выявлены серьезные нарушения. Так, элементарных продовольственных товаров, таких как мука, крупы, макаронные изделия, мясо и т.д., зачастую не было в магазинах лесных поселков. В магазинах леспромхозов Костромской области в январе-феврале 1967 г. отсутствовали говядина, яйца, молоко, консервно-молочная продукция, треска, колбасные изделия. Жители отдельных населенных пунктов леспромхозов с перебоями снабжались крупами, белым хлебом. В летние периоды из-за отсутствия холодильников торговые организации сокращали продажу мяса, рыбы, масла, колбасных изделий. Руководители подавляющего числа ОРСов леспромхозов не обеспечивали своих рабочих картофелем и овощами. Например, в магазинах леспромхозов Архангельской области отсутствовали в продаже лук, морковь, свежая капуста. На многих лесозаготовительных участках не было передвижных столовых (котлопунктов). В Иркутской области котлопунктами были обеспечены только 30% участков, в Тюменской – 27%, а в Костромской – 19%. Наряду с перебоями продовольствия промышленные товары также редко попадали к лесозаготовителям. Практически во всех магазинах, подвергшихся проверке, не было овчинно-шубных изделий, головных уборов, мужских брюк, теплого белья, рукавиц, ватных курток. Такие вещи, как телевизоры, радиоприемники, посуда, электролампочки, отсутствовали полностью. Точно так же плохо было поставлено бытовое обслуживание. Так, чтобы пошить и отремонтировать одежду, обувь, починить часы, радиоприемники, бытовые предметы, людям приходилось выезжать за десятки километров в районные центры или в города. Например, сотрудникам одного из леспромхозов Архангельской области приходилось ездить по 75 км, только чтобы воспользоваться услугами парикмахерской. В Тюменской области за пять лет план строительства новых магазинов был выполнен лишь наполовину. В 1966 г. по всей стране по плану должно было быть запущено 100 новых столовых. Однако к началу 1967 г. функционировало только 10 новых объектов. Ни центральные органы, ни местная администрация не обращали внимания на плохие бытовые условия, когда, например, в комнатах общежитий размещалось по 20 человек».
***
«Заведующий Отделом химической промышленности В.М. Бушуев и первый заместитель заведующего Отделом тяжелой промышленности ЦК КПСС И.П. Ястребова направили на рассмотрение секретарей ЦК КПСС записку о неудовлетворительном положении с охраной труда и техникой безопасности на предприятиях тяжелой промышленности. В частности, только за восемь месяцев 1966 г. произошло 80 крупных аварий, в результате которых пострадали 65 тыс. человек, а погибло 1,1 тыс. Подавляющее большинство аварий имели под собой человеческий фактор, были связаны с нарушением трудовой и технологической дисциплины. Так, причиной аварии на шахте им. Румянцева (Донецкая область), в результате которой погибло 24 человека, было нарушение техники безопасности. На шахте эксплуатировалась неисправная аккумуляторная батарея, ставшая причиной взрыва газа. Из-за нарушений техники безопасности на Ангарском химическом заводе погибло семь и пострадали 12 человек, было полностью разрушено здание по очистке газа. Взрыв на Уфимском заводе синтетического спирта привел не только к значительным человеческим жертвам (13 человек погибло и серьезные травмы получили 21), но сам завод полностью остановил производство. Во многих случаях все объяснялось ветхостью оборудования, отсутствием капитального ремонта. Вышестоящие организации удовлетворяли потребности предприятий в новых запасных частях, материалах, оборудовании на 20–50%. Так, Миннефтехимпром СССР смог удовлетворить потребность в запасных частях к химическому и насосно-компрессному оборудованию на 26%, в прокате сортовой стали – на 30%, в запорной арматуре – на 15%. В результате заводы были вынуждены эксплуатировать неисправное, устаревшее оборудование. Это приводило к тому, что, например, на нефтеперерабатывающих заводах Азербайджанской ССР встречалось оборудование еще конца XIX в. Еще более критичная ситуация, чем в нефтяной отрасли, сложилась в угольной промышленности. В более половине шахт не была проведена дегазация, что приводило ежегодно к 600 подземным пожарам».
***
«Заведующий отделом машиностроения ЦК КПСС B.C. Фролов сообщал о крупных недостатках в деятельности Министерства энергетики и электрификации. В частности, многие электростанции строились долго, а стоили дорого. Крайне высокими были аварийность, травматизм рабочих и служащих. Так, за 1966 г. произошло 447 несчастных случаев со смертельным исходом и 1426 аварий. Энергетические мощности (от 300 тыс. кВт) работали ненадежно. Одна из причин отставания, по мнению Отдела ЦК, заключалась в недостатках работы с кадрами, которую проводило министерство. На многие ответственные должности выдвигали людей некомпетентных, многих увольняли за пьянство и некомпетентность.Текучесть кадров в 1965 г. составляла почти 21,5% среди инженерно-технических кадров. Слабую работу с активом и передовиками проводили партком министерства и низовые партийные организации».
***
«По данным ЦСУ и Стройбанка СССР, в советской экономике стремительно увеличивался объем бездействующего промышленного оборудования. К январю 1967 г. в промышленности и строительстве накопилось только незапущенных в работу и неустановленных машин, станков и аппаратов на 3,6 млрд руб. На складах пылилось еще на 750 млн оборудования, вообще не нужного предприятиям. Например, на складах Министерства лесной, целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности к началу 1967 г. скопился почти полуторагодовой запас оборудования на общую сумму почти 222 млн руб., в том числе импортного оборудования на 81 млн руб. При этом в 1967 г. было заказано оборудования еще на 190 млн руб. В Сыктывкарском лесопромышленном комбинате уже три года лежало дорогостоящее промышленное оборудование из Японии и Швеции (машины для производства целлюлозы, пищевого картона, типографской бумаги), однако ввод этой техники был намечен только на 1969 г. В системе Министерства нефтеперерабатывающей и нефтехимической промышленности СССР также имелось неустановленного оборудования на 287 млн руб. Значительная вина в этом была проектных организаций. Например, институт «Гипрокаучук» при Нижнекамском химическом комбинате предполагал внедрить в производство окись этилена. Для этих целей в 1962 г. в ЧССР было закуплено холодильное оборудование на 600 тыс. руб. Но спустя два месяца после поставки оборудования план разработки окиси этилена был исключен из производства института. Значительная доля вины была на местных организациях, которые не имели соответствующих специалистов для монтажа и запуска того или иного промышленного агрегата».
***
30 июня 1967 г. Секретариат признал нецелесообразным вступать в договорные отношения с иностранными издательствами и агентствами печати о перепечатке мемуаров А.И. Микояна. Вопрос рассматривался в связи с тем, что к АПН обратилось английское агентство «Лондон экспресс Ньюс энд Фичерз сервис» с предложением предоставить право на публикацию мемуаров А.И. Микояна, опубликованных в журнале «Юность».
В воспоминаниях А.И. Микояна было зафиксировано: «Когда в середине 60-х годов я начал писать воспоминания, публикуя их в журналах, я с цензурой агитпропа столкнулся сам. Пока писал о дореволюционных временах, все было нормально. Только иногда придирались к мелочам. А вот когда я работал над второй книгой воспоминаний, на примере Политиздата я понял, в каком положении находятся наши историки. То упрекают, что подменяешь историю партии, то обвиняют, что пишешь только о том, что видел сам, и опускаешь важные события в истории партии; о таком человеке нужно писать так, а о другом человеке – вот этак, а об этом вообще нельзя писать! Особенно грубой и подлой по претензиям к моей книге была рецензия некоего доктора наук Абрамова. Я его не знал и знать не хотел. Как-то обсуждали эти претензии. «Я же сам там был, на съезде, в 20-е гг., – говорил я, – и прекрасно помню все. Почему же я должен писать так, как хочет Абрамов? Его же там не было! К тому же не понять, что он вообще хочет? Скорее всего, чтобы я вообще не писал». Я говорю: «Это же ненормально. Кто вас к этому приучил?» А он отвечает: «Вы, Анастас Иванович». «Как это – я?» – с недоумением спрашиваю я. «Вы, Центральный Комитет, требует от нас, чтобы мы работали именно так».
Эта анекдотическая ситуация отражает не только советскую реальность, но и нарождающиеся тенденции в сегодняшней России, когда идеологическая установка в трактовке недавних исторических событий подчиняет себе живые воспоминания очевидцев-современников. Это касается прежде всего так называемых лихих 90-х. Мол, не важно, что вы помните о том времени, важно то, что именно следует говорить о 90-х.
С высоты прошедших с тех пор почти 60 лет задаешься вопросом, в чьих интересах скрывали руководители КПСС от граждан СССР правду о положении дел в стране. Сегодня ответ очевиден: в своих собственных политических. Ведь одно дело громко, по-театральному, провозгласить нечто вроде того, что «есть такая партия!», или «беру всю ответственность на себя!», и совсем другое – нести ответственность за свою реальную работу. Вечное перевыполнение планов и приукрашивание действительности, жесточайшая цензура и партийная беспринципность в оценках происходящего, преследование критиков – целенаправленная линия по дезинформации граждан с целью удерживания власти в стране.
Неудивительно, что Советский Союз распался почти бескровно, да и без особых сожалений. По крайней мере в момент распада.
Неспособность власти и общества трезво, критически, всесторонне и объективно исследовать прошлое России не позволяет приобщать к повседневной практике нашей жизни действительно лучший опыт.
Фальсификация и мифологизация истории – тупиковое направление, имеющее узко утилитарную ценность для еще более узкой группы лиц. Пропаганда негодных практик прошлого отнимет содержательное и производительное будущее, пуская новые поколения доверчивых россиян по ложному следу мифологем и химер.
Любая из указанных советских проблем середины 60-х должна была бы стать темой избирательной кампании соответствующего уровня. Партия власти должна была бы объяснять избирателям, как и почему эти проблемы возникли, а самое главное – как и когда они будут решены. О чем они готовы отчитаться на следующих выборах. Именно так накапливается политический опыт общества по распознанию демагогов и болтунов. Несколько циклов такой практики гарантированно переводят граждан в более высокий класс школы современной политики. Нельзя же десятилетиями оставаться в начальной школе.
Стенограммы заседаний Секретариата ЦК, если чему и учат, так это простой истине: без свободы СМИ и политической деятельности не только обществу, но даже и самому руководству государства трудно, а подчас и невозможно, обеспечить выработку эффективных инструментов политики развития страны в интересах народа.
Екатерина Трифонова 
