Фото Reuters
Фонд «Общественное мнение» (ФОМ) опубликовал результаты опроса, посвященного восприятию советского времени – как старшим поколением, так и теми, кто застал СССР разве что в юности или не застал вовсе. Ответы на открытый вопрос о первых ассоциациях со словами «Советский Союз» оказались преимущественно позитивно окрашенными. Люди говорили о «времени молодости», стабильности и уверенности в завтрашнем дне, достатке, ностальгических чувствах, единстве и дружбе народов, социальной защищенности. О дефиците и бедности вспомнили лишь 3% респондентов, о репрессивном режиме сказал только 1%.
80% опрошенных заявили ФОМ, что советская эпоха – это «скорее хорошее время» для нашей страны. 63% жалеют о том, что СССР распался, 22% – нет. Последние показатели можно сравнить с данными той же социологической организации в 1990-е и нулевые. В конце 90-х жалеющих о распаде Союза было 85% – и это совершенно точно объяснялось экономическими реалиями, неспособностью многих безболезненно встроиться в новую рыночную систему, ресентиментом в отношении встроившихся и разбогатевших. Люди хотели сделать шаг назад, выбирали из своей памяти о недалеком (тогда еще) прошлом только позитивные впечатления.
В нулевые и 10-е доля ностальгирующих снизилась существенно. В марте 2011 года их было «всего» 59%, и этот показатель все равно значительно превышал число тех, кто по СССР совсем не скучает (24%). При том что поколения сменились, выросли те, кто никогда не жил при Советском Союзе, два мифа в общественном сознании закрепились. Это золотой миф о советском времени и черный миф о 90-х. Благополучие нулевых и начала 10-х воспринималось не как логичный, выстраданный результат трудного первого десятилетия новой России, а как возрождение того, что было прежде, возвращение к советским нормам.
В контексте последних лет прославление СССР не кажется сенсационным, хотя со времени его распада прошло более 30 лет, стали взрослыми те, кто в Союзе даже не родился. Такие элементы советского и неосоветского дискурса, как державность, приоритет государственного над частногражданским, антизападничество, гордость за военные победы, подавались и подаются нынешней властью как части обязательной патриотической программы. Однако примечательно, что респонденты ФОМ, вспоминая хорошее об СССР, довольно редко говорят об «огромной стране, которую все боялись и уважали». Для них на первом месте – социальная защищенность и предсказуемость, а вовсе не государственный и военный патриотизм, конфронтация с Западом. Это скорее просто левые, а не левопатриотические убеждения.
Почему миф держится, несмотря на смену нескольких поколений? 38% респондентов моложе 50 лет говорят, что на их представления о советской жизни влияют рассказы старших. Подавляющее большинство, по их признанию, слышит преимущественно позитивные истории. 25% узнают о том, что было в СССР, из книг и фильмов того времени. Лишь у 18% представления о советских реалиях сформировались благодаря урокам истории в школе, лекциям в колледже или вузе. Лишь для 14% важно то, что писалось и снималось о жизни в СССР после 1991 года.
Преимущественная передача знаний от старших к младшим характерна для традиционного общества, механизмы которого запрограммированы на воспроизводство старых («лучших») идей, старых способов жизни, старой картины мира. Критическая информация о советском времени, включая документы, источники, позволяющие разобраться самостоятельно, доступна. Но, кажется, спрос на нее не так велик, как желание поддерживать мифологию «справедливых времен». Если это так, то смена поколений не ведет к обновлению знаний, а лишь поддерживает их воспроизводство.
Ольга Соловьева 
