Фото freepik.com
В публичном пространстве продолжается дискуссия об отношении к уехавшим из страны гражданам, и в ней участвуют высокопоставленные представители власти. Например, на прошлой неделе пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков заявил, что у всех уехавших «могли быть разные причины», а те, кто «не скатился на стезю действительно враждебного отношения к нашей стране, – это наши граждане, за которых нам надо бороться». В России, считает Песков, должны быть созданы такие условия, чтобы эти люди захотели вернуться.
Пресс-секретарь президента также прокомментировал инициативу спикера Госдумы Вячеслава Володина, который призвал принять «закон для негодяев». Под негодяями он подразумевает людей, уехавших из страны, которые живут за счет сдачи недвижимости в РФ или гонораров, но при этом «позволяют себе публично лить грязь на Россию, оскорбляют наших солдат и офицеров». Соответствующие статьи Уголовного кодекса Володин предлагает дополнить пунктом «о конфискации у негодяев имущества в РФ». Песков заявил, что тема сложная, актуальная, но открывать ящик Пандоры нельзя, потому что «враги есть враги, но все остальные – они наши граждане, и они должны оставаться нашими гражданами».
Эти высказывания позволяют думать, что Кремль слегка одернул парламентариев, которых сложившаяся за последний год ситуация вдохновляет на запретительное, ограничительное и карательное творчество. Можно интерпретировать заявления Пескова и осторожнее: Кремль, вероятно, просто не хочет ассоциироваться с радикальными предложениями, предпочитает, чтобы они приходили снизу или из других властных структур и институтов. Опасность открыть ящик Пандоры же действительно существует. В России многие механизмы исполнения решений работают так, что наказание для немногих становится наказанием для кого угодно.
И Володин, и Песков говорят о «некоторых» враждебно настроенных людях, но интересно, как они представляют себе строй мыслей большинства уехавших. Если разбирать те самые «разные причины» отъезда, то можно обнаружить, что чаще всего все упирается в спецоперацию. Люди могли и могут опасаться последствий СВО для своей жизни и жизни своей семьи или попросту не принимать мотивы, которыми руководствуется российская власть, придерживаться другой картины событий. И весьма вероятно, что отличие таких граждан от тех, кого власть клеймит как врагов и предателей, в непубличности высказываний, в отсутствии доступа к общеизвестным трибунам и ресурсам, в нежелании что-то говорить и формулировать. И получается, что самоцензура часто становится условием, при котором власть по-прежнему готова считать тебя полноправным гражданином и ждать тебя обратно. Иметь критическое умонастроение, выходит, можно.
Слова Дмитрия Пескова скорее позитивный месседж. В публичном пространстве последних месяцев куда больше заявлений, демотивирующих тех, кто уехал. Вместе с тем понятно, что главным условием, при котором граждане будут готовы вернуться, станет завершение СВО, а вместе с ним – гарантия стабильного мира, возможно, ослабление санкций. Одновременно уехавшие россияне могут ждать, что власть будет придерживаться конституционных норм.
Речь о том, что Конституция РФ – даже в последней редакции – не делит граждан на категории в зависимости от их отношения к чему-либо, включая ключевые решения власти. Следовательно, всем им гарантируется полный набор прав, в том числе и неприкосновенность частной собственности, о чем сказано в статье 35. Это дух Конституции, ее важнейшее содержание. Впрочем, для законодателей нередко куда более важной оказывается приписка «иначе как по решению суда», позволяющая порой почти беспрепятственно ограничивать людей в правах.
Екатерина Трифонова 
