Почему обмен заключенными – не признак оттепели

Фото Reuters

После возвращения Виктора Бута в Россию, а Бриттни Грайнер в США новые обмены заключенными между странами возможны. Об этом заявил, общаясь с прессой, президент РФ Владимир Путин, подчеркнув, что все переговоры такого рода ведутся по линии ФСБ. Известно, что американцы хотели бы вернуть на родину осужденного за шпионаж Пола Уилана и, как сообщают различные источники, пытались включить его в сделку по Буту.

Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков поспешил сообщить журналистам, что обмен Бута на Грайнер не был шагом к выходу из кризиса в отношениях двух стран, которые остаются в «печальном состоянии». Примерно о том же говорил и посол России в США Анатолий Антонов в эфире телеканала «Россия 2». По его словам, переговоры по Буту и Грайнер, а также встреча в Анкаре руководителя СВР Сергея Нарышкина и директора ЦРУ Уильяма Бернса – «исключения» в нынешних контактах Москвы и Вашингтона, а предпосылок к улучшению отношений нет.

И Песков, и Антонов отвечали на вопросы журналистов, среди которых действительно сформировалась «оттепельная» интерпретация последних контактов РФ и США. Это вызвано, в частности, тем, что актуальная ситуация воспринимается как ненормальная, и многим, в том числе и сотрудникам СМИ, хочется видеть признаки ее улучшения. Это и попытка угадать, что же действительно происходит, когда многие контакты ведутся вдали от публики, многие решения принимаются за кулисами.

Как бы то ни было, обмен заключенными, даже если он станет регулярной практикой, действительно не означает оттепели в кризисных отношениях двух стран. Скорее это явный признак возвращения реалий холодной войны. Похожие обмены между СССР и США (или – шире – «недружественными странами», достаточно вспомнить обмен Луиса Корвалана на Владимира Буковского) пусть и не происходили в режиме нон-стоп, но случались, и нередко. Бывало такое, к слову, и в современной истории. И тогда в обмене фигурировали, в частности, Анна Чапман и Сергей Скрипаль.

Когда два государства обмениваются заключенными, это означает среди прочего, что они не доверяют судебным системам друг друга, не считают, что суд над их гражданами может быть справедливым, что там, где они оказались, их правоту отстоят, а права защитят. Задержание людей, вынесенные им приговоры, даже если они абсолютно законны, воспринимаются как часть политической игры, приглашение геополитического оппонента к некой сделке. Поэтому власти разных государств в период конфликтов призывают своих граждан покинуть территорию страны-оппонента: они переживают не только за их безопасность, но и за то, как бы им, властям, не стали выкручивать руки, склонять к неудобным соглашениям. Достаточно последить за реакцией критиков администрации Джозефа Байдена на обмен Бута на Грайнер. Эти договоренности называют «позорными» для Америки, сопоставляя значимость двух фигур.

Москва и Вашингтон вернулись к практикам советских времен. Примечательно, что тогда в сделку непременно включали разведчиков и очень часто – диссидентов: ученых, правозащитников, писателей. Естественным образом возникает вопрос: если Россия и США продолжат обмениваться заключенными, могут ли рассчитывать на освобождение и выезд за границу деятели оппозиции, которые по разным статьям оказались в тюрьме в РФ? Хотели бы они этого, хотели бы этого американцы, был бы в этом какой-то интерес российской власти?

Администрация Байдена считает освобождение Грайнер победой, актуализируя понятную американцам формулу: «Мы должны сделать все ради любого нашего гражданина». Но российские оппозиционеры – не американцы. Их статус иноагентов не признавался ни ими, ни другими странами. Если практика обменов коснется и их, это будет лишь подчеркивать углубление кризиса в отношениях России и Запада.