Графика Reuters
В процессе мирного урегулирования конфликта в Украине прорывов нет: стороны настаивают на своих условиях переговоров, не приемлемых друг для друга. И Москва, и Киев утверждают, что мяч на чужой стороне, сами они от переговоров никогда не отказывались.
Вместе с тем в конфликте за последнее время не случилось и эскалации. Можно даже осторожно говорить о признаках обратного процесса. Например, в том, что касается темы ядерного оружия. Когда пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков заявил, что не может ни подтвердить, ни опровергнуть факт встречи представителей России и США в Турции, уже было понятно: что-то происходит. Выяснилось, что директор ЦРУ Уильям Бернс и руководитель СВР Сергей Нарышкин встречались в Анкаре, и, как говорит американская сторона, России сообщили о последствиях возможной ядерной эскалации.
Российская сторона заявила, что сама встреча прошла по просьбе американцев. Это привычная дипломатико-политическая риторика. В США же заявили, что в Анкаре не обсуждалось будущее конфликта в Украине. И это кажется риторической уловкой. Очевидно, что ядерная и украинская темы тесно переплетены, совсем не коснуться второй нельзя. Однако США вынуждены держаться своей линии: Москва настаивает на том, что Киев действует по воле Вашингтона, а американцы всячески это отрицают. Подтвердить факт переговоров по Украине без участия Украины означало бы усилить дискурсивную линию России.
Деэскалация ядерной риторики понятна. Когда стрелки «часов Судного дня» ускоряют движение, это бьет не просто по настроениям людей во всем мире, но и по рынкам, по экономике, которая любит предсказуемость. При этом важно и то, что не случилось эскалации военно-политической после падения обломков ракет на польский поселок. В условиях предельно напряженных отношений между Россией и западными странами очень сложно добиться прозрачности любого расследования, причем с обеих сторон.
Другими словами, если бы Вашингтон, НАТО, европейские столицы хотели направить расследование по «русскому следу», ничто не помешало бы им это сделать. Конечный итог разбирательств можно было бы отложить во времени – достаточно самого нарратива о том, что «Москва, вероятно, перешла границы». Это позволило бы, например, задействовать четвертую статью договора НАТО, чего в первый же день стала добиваться Варшава. Однако президент США Джозеф Байден, а следом за ним уже и все, вплоть до польского руководства, сыграли на понижение ставок.
Почему так решили? Пока политический спор не перешел в прямой военный конфликт, должны сохраняться своего рода ступени эскалации. Четвертая статья, близость прямого ответа НАТО на угрозу – это прыжок сразу через несколько ступеней. Западные страны, и в первую очередь США, вероятно, хотят, чтобы движение было поступательным, а не скачковым, если уж оно неизбежно. Поэтому проще оказалось интерпретировать факт попадания обломков украинских ракет на польскую территорию с минимумом репутационных издержек для Киева, чем искусственно напрягать ситуацию в отношениях с Москвой.
Возможно, у Москвы или западных стран есть некое предложение по реальной деэскалации. Оно по понятным причинам не афишируется, не обсуждается публично. На публике игроки появляются в политических масках: «переговоры на наших условиях», «ни пяди нашей земли», «мы – третья сторона, все должен решать Киев». За кулисами же нащупываются нити возможного мира. Любая эскалация сейчас рвет эти нити.
Владимир Мухин 
