Почему иноагентов власть не запрещает, а создает

Иллюстрация Pixabay.com

До конца недели в Госдуме продолжится работа над поправками к проекту закона «О контроле за деятельностью лиц, находящихся под иностранным влиянием», который объединяет в одном реестре все категории иноагентов и их пособников. Новый подвид современных «врагов народа» официально называют «физлицами, аффилированными с иноагентами». Вторая задача законопроекта – кодифицировать свод обязанностей и запретов, налагаемых на иноагентов. Документ готовится ко второму чтению, формируется и перечень тех актов, в которых надо отразить ограничительные новации. Судя по всему, в июле инициатива группы депутатов и сенаторов обретет силу закона.

Это будет означать, что борьба власти с пресловутым внешним вмешательством во внутренние дела страны вступит в очередной этап, хотя теперь и качественно новый. Например, в пору своей осени правящий режим, очевидно, все-таки решил признаться в том, что он категорически отрицал условной весной. На протяжении десятка лет после появления в России иноагентов даже президент Владимир Путин не раз публично заявлял: мол, никого из них не запрещают, но за ними будут присматривать. А что касается обязательного уведомления о статусе иноагента, то, дескать, госорганам и народу в целом надо же понимать, с кем они имеют дело. Но теперь формальные запреты появились, более того, под них в значительной мере подпадает та самая политдеятельность, из-за которой НКО, СМИ, журналисты, активисты и даже обычные люди и попадают в реестры Минюста.

А почему, к примеру, максимально общими словами описаны квалифицирующие признаки «иноагентства»: поддержка из-за рубежа, иностранное влияние, воздействие и помощь от заграничных источников? Потому что везде обязательно есть юридический знак бесконечности – слово «иное», расширительное же понимание иностранных источников финансирования и той же политдеятельности перекочевало в новый закон из прежнего. А, скажем, для чего в перечень подконтрольных добавлено такое, казалось бы, естественное для современного человека поле деятельности, как трансляция мнений через интернет? Не для того ли, чтобы у власти была возможность специально плодить иноагентов?

То есть вместо вроде бы простого административного решения – запретить вообще деятельность иноагентов, это делается сугубо точечно. Можно констатировать, что разрешена медиаактивность, но только под контролем и с ярлыком иноагента. И это касается как профессиональных медиа, так и обитателей соцсетей, которые как раз и станут теми физлицами, аффилированными с иноагентами. Возникает впечатление, что власть как раз хочет, чтобы у нее под рукой были своего рода «новые враги народа». На них можно будет показывать населению как на источник бед и несчастий, а при случае и необходимости показательно карать.

Однако широта оснований для признания иноагентами создает потенциал для проведения такой масштабной кампании, которая неизбежно напомнит о страницах прошлого страны, уже неоднократно осужденных, а то и вернет ее к ним. Видимо, это некая закономерность: если власть активно использует историю в текущих политических целях, то та понемногу как бы начинает повторяться. Об этом говорит тот факт, что все больше политических дел случается по заявлениям бдительных граждан или общественных структур. Короче говоря, все те же довлатовские «четыре миллиона доносов».

И в данном контексте, конечно, показательно, что нынешние правители, которые с каждым годом все пристальнее и дальше оглядываются назад, похоже, то ли не помнят, то ли стараются не вспоминать о финалах всех больших разоблачительных кампаний. А ведь каждый раз их вдохновители, организаторы и особенно исполнители под запущенным катком и оказывались.