О риске вернуться в СССР образца 80-х

Упрощение дискурса внутренней политики противоречит стандартам нового поколения

Фото Reuters

У политической элиты РФ вызвала возмущение новость о том, что в Украине готовятся запретить «пророссийские» партии. Понятно, что это ограничение политических свобод и во время конфликта любой власти сделать такое проще. Как жить с этим после того, как намеченный в Стамбуле мир все-таки установится, будут решать украинцы. Вместе с тем и для России вопрос: «Что будет с внутренней политикой после спецоперации?» – весьма актуален.

Сейчас эта политика упрощена до предела. Разумеется, спецоперация – главная тема последнего месяца. Но представить себе ее всестороннее обсуждение в публичном пространстве затруднительно. По сути, возможна позиция «за», включающая в себя активную поддержку или по меньшей мере молчаливое согласие, и позиция «против», моментально превращающая в маргиналов тех, кто ее придерживается. Условно это разделение на «патриотов» и «предателей». Прямо сейчас это единственная актуальная схема в российской внутренней политике.

Упрощение дискурса стирает нюансы. Никто не готов выяснять, отчего тот или иной политик, публицист, любой гражданин может быть «против», с чем именно он не согласен. Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков недавно заявил, что спецоперацию не поддерживает меньшинство. В Кремле, по его словам, слышат этих людей, надеются на то, что они «поймут, что происходит» и начнут «ориентироваться в тех потоках лжи, которые идут с Запада». То есть меньшинство заблуждается, и вывести его из этого состояния можно, поместив в «правильную» информационную среду. Речь об убеждении или переубеждении в процессе политической дискуссии не идет.

Если бы, например, выборы в Госдуму были назначены на этот год, сложно себе представить, как бы они проходили. Непонятно, каким образом в обозначенных смысловых рамках можно провести избирательную кампанию, даже умеренно оппозиционную. Спецоперация, санкции – темы, на которых сложно «сделать политику», очень близка грань «национал-предательства». Можно представить себе другой вектор – соревнование в патриотическом популизме. Но что будет после подписания мирного соглашения? Можно ли будет критиковать его, требовать большего, быть максималистом?

Одно дело, если политический дискурс упрощен лишь на время спецоперации (хотя и здесь нужен сигнал о возвращении «нормальности»). Другое дело, если спецоперация закончится, а ограничения останутся. Тогда получится, что власть, решая тактические задачи во время конфликта, одновременно решила и внутренние стратегические, полностью зачистив политическое поле.

В 2021 году в России приняли многосторонние поправки к Конституции. Поменялось многое, но права и свободы граждан, включая политические свободы и право на информацию, никто не трогал. Постоянный режим спецоперации в политике, мягко говоря, вступает в некоторое противоречие с этими положениями. Что делать? Вносить новые поправки?

Дискурсивные выпрямления проще принять старшему поколению, которое помнит времена СССР. Куда сложнее это сделать новому поколению. Молодые люди, даже поддерживая власть, привыкли, например, к сетевым дискуссиям, свободному доступу к информации, наличию альтернатив. Можно выбрать правящую элиту, но именно – выбрать.

Заглядывая в будущее, власть не может не ориентироваться на новое поколение. Его стандарты, в свою очередь, сформировались. Можно «отменить» их. Но тогда это станет возвращением в Советский Союз, причем образца 80-х, когда предлагаемая «сверху» форма абсолютно не соответствовала «низовому» содержанию. Едва ли кто-то даже из ностальгирующих по СССР хочет вернуться именно в это время.