О предельном упрощении политической системы в России

Фото агентства городских новостей "Москва"

Ситуация, сложившаяся в российской политике после Единого дня голосования (ЕДГ), кажется отчасти парадоксальной. С одной стороны, в Госдуме теперь будет больше депутатских фракций, в нижнюю палату прошли пять партий, а не четыре, как раньше. Впервые за многие годы в ней будет представлена и либеральная повестка, что, в общем, могло бы свидетельствовать о прогрессе избирательной системы, о борьбе идей во время выборов. Власть называет итоги ЕДГ победой демократии (а вместе с тем и «Единой России», конечно).

С другой стороны, несистемная оппозиция заявляет об успехе технологии «умного голосования» (УМГ), о том, что поддержанные этой системой кандидаты прошли бы в Думу, если бы голоса подсчитали честно. Это можно считать политическими заявлениями, сделанными с прицелом на 2022 год. Несистемщики хотят быть первыми на рынке политтехнологий и «продать» УМГ уже во время новых региональных кампаний. И, что важно, власть включается в эту игру. Пожалуй, главным сюжетом прошедших выборов стала именно борьба с оппозиционной технологией электоральной подсказки. Она включала в себя, в частности, блокировку интернет-страниц и ограничения для сетевых поисковиков.

Парадокс заключается в том, что самую представительную за последнее время Думу избрали при тотальном упрощении политического дискурса. Месседж несистемщиков сводится к простой альтернативе: вы либо против Путина, либо за Путина. Если вы против, то вам подскажут, за кого голосовать, чтобы отобрать у власти мандаты. Принимая эти дискурсивные правила, власть занимает очень удобную позицию. Ей не нужно вдаваться в социально-экономические нюансы, вести детальные дискуссии, завоевывать голоса сомневающихся. Она просто консолидирует путинское большинство, что уже не раз делает, а противников президента и правящей партии представляет как иностранных агентов, шпионов, предателей и врагов. Тем самым власть получает общественную санкцию на маргинализацию как несистемных оппозиционеров, так и их технологий и практик. Условные коммунисты, рапортуя о своих относительных успехах, вынуждены в результате чуть ли не оправдываться и доказывать, что люди голосовали за них без подсказок с Запада.

Запуская в Думу сразу пять партий, включая новых правых, власть как будто заявляет, что ей уже в ближайшей перспективе нужна более сложная структура парламента, что она не игнорирует непростую игру интересов и отношений в современном обществе. И задача не допустить в парламент тех, кого наверху заклеймили агентами, вроде бы выполнена: их нет в Думе, они загнаны в политэмиграцию и подполье. Получается, что следующим шагом должно стать усложнение самого политического дискурса. Любая кампания после ЕДГ-2021 должна стать более предметной, получить реальную повестку.

Однако все партии, прошедшие в Думу, получили свои мандаты скорее благодаря инерции системы, а не потому, что очень грамотно выстроили свою избирательную стратегию, прочувствовали повестку, распорядились этим. Это больше похоже на распределение мест, чем на их завоевание, отсюда и минимальная потребность этого сегмента российской политики к усложнению дискурса. Достаточно чувствовать, какие настроения царят наверху, и соответствовать им.

Несистемная оппозиция, продвигая УМГ, по сути, утверждает, что альтернатива «за или против Путина» работает, приносит успех, значит, ее нужно эксплуатировать и дальше. Соответственно, и власть может продолжать выигрывать на этой примитивной бинарности, проводить выборы в формате 2D. Для таких кампаний партии не нужны вовсе – ни две, ни три, ни пять. Когда выбор звучит как «вы за красных или за белых», оттенки красного и белого перестают иметь значение.