С кем поговорить Путину на встрече с депутатами Госдумы

Фото с сайта duma.gov.ru

Президент Владимир Путин на 21 июня пригласил к себе депутатов Госдумы седьмого созыва. Встреча скорее всего окажется ритуальным мероприятием, но то, какой смысл этого слова – прямой или переносный, будет превалировать, зависит от лидера КПРФ Геннадия Зюганова. Если он решится поставить перед Путиным те вопросы, которые ранее составили текст открытого письма президенту, то можно будет считать, что в России оппозиция похоронена еще не окончательно.

Но на такую прямую дискуссию Путина и Зюганова особо рассчитывать все-таки не приходится. Главный коммунист даже в самых горячих своих речах не обозначает президента ответственным за те безобразия, с которыми левые хотят вести самую беспощадную борьбу. Зато внешнеполитический курс Кремля уже более полдесятка лет находит у Компартии одобрение. Таким образом, ведущая оппозиционная партия страны или не имеет возможности, или, чтобы не нарываться, уже не хочет публично противопоставлять себя настоящей власти. Коммунистам позволено нападать лишь на «Единую Россию» и отдельных членов правительства, да и то – не чаще чем в пару красных дней календаря. Остальным двум парламентским партиям – ЛДПР и «Справедливой России – За правду» – позволено еще меньше.

Взамен думским оппозиционерам разрешено состоять с властью в неком консенсусе: ранее – «крымском», теперь – «манежном». Польза для партий от такой работы по общественно-политической легитимации действующего режима в том, что у них есть гарантированный минимум в системе власти. Это значит, что каждая из трех партий может иметь по паре-тройке своих губернаторов, а главное, депутатские квоты на всех уровнях управления страной.

В принципе такое устройство было бы неплохим, если бы сейчас Россия находилась в начале 2000-х годов. Тогда можно было бы надеяться, что авторитарная модель начнет понемногу прогрессировать: системные партии получают больше возможностей проявить себя, а значит, повышается их ответственность, из-за чего они становятся еще более системными. И это позволяет уже в ближайшей перспективе предполагать, что такой оппозиции когда-то будет позволено и порулить государством.

Для России образца 2020-х годов такой уровень развития политической системы выглядит не просто какой-то скрепной архаикой, а настоящей деградацией. Информационное общество построено именно на столкновении мнений, пусть и не всегда обоснованных, но предполагающих дискуссию и обратную связь. Коммерческие компании, добивающиеся успеха, эту парадигму усвоили и освоили хорошо, но государство упорно не желает признавать современности. И теперь власть далеко ушла от подхода самого Путина в начале его пути – мол, я не более чем наемный менеджер у граждан РФ.

Теоретически понятно, почему Кремль перед нынешним электоральным циклом решил уничтожить несистемную оппозицию – при реализации сценария «осажденная крепость» на ее стене обязательно должно быть повешено какое-то количество предателей. Но совершенно нелогично подтачивать собственную опору, пытаясь подталкивать к тем же стенам тех, кто просто предлагает иной план ведения боевых действий. Это касается и конкретной ситуации этого года – мощной информационной атаки прокремлевских медиаресурсов на партию Зюганова, которая всего лишь просит власть послушать ее советы и обсудить их и все отношение Кремля к реальности.

Путин любит поговорку, что, дескать, теперь, когда нет Ганди, и поговорить не с кем. Внутри страны Кремль устроил все это сам. В результате качество принимаемых государственных решений все чаще начинает падать до нуля с самого момента их появления. А неразделенная ответственность за провалы продолжает ухудшать карму власти.