Несколько слов о сетевых хунвейбинах

Графика freepik.com

Идея контроля глобальной Сети продолжает занимать умы российских законодателей. Так, на прошлой неделе в публичном пространстве реанимировали идею института интернет-дружинников, несколько лет назад уже озвученную секретарем Совета безопасности Николаем Патрушевым. Зампред комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции Анатолий Выборный заявил, что власти не нужно вводить прямые запреты для пользователей Сети, закручивать гайки и вызывать реакцию сопротивления. В то же время, по его словам, «нам необходимо позаботиться о том, чтобы у нас были, например, интернет-дружинники, интернет-дознаватели, интернет-следователи, интернет-прокуроры, интернет-судьи». Депутат предлагает стимулировать людей, которые захотят вступить в такие отряды. Например, они смогут получать отгулы, где бы ни работали.

Эта инициатива пока не обрела форму законопроекта. Интернет-омбудсмен Дмитрий Мариничев уже раскритиковал идею. По его словам, Сеть – это всего лишь среда, сама по себе она нейтральна, а поведение человека в большей степени зависит от его культуры и воспитания. Как бы то ни было, для многих практика интернет-дружин наверняка стала бы привлекательной. Уходить с работы, сидеть дома, мониторить, например, Twitter или Facebook, писать пользователям, что они ведут себя неподобающе… Легко представить себе тех, кто от такого не откажется.

Однако опасность подобных идей – не в потенциальном формировании групп фактических бездельников, а в той концепции отношений государства и общества, которую они помогают утвердить. Любой надзор за жизнью и деятельностью гражданина, любое наказание – это так или иначе практики насилия. Право на насилие общество делегирует государству, избранной власти. Государство осуществляет это право, основываясь на четко и недвусмысленно прописанных законах, не противоречащих Конституции. В этом легитимность запретов и наказаний.

Создавая сетевые дружины, а тем более – пока фантомных – интернет-судей, интернет-дознавателей и интернет-прокуроров, власть пытается дополнительно легитимизировать практику насилия. Это вызывает настороженность, даже тревогу. Такие инициативы могут означать, например, что власть, осуществляя свое понятное и признанное обществом право на насилие, выходит за рамки прозрачной законности, не может недвусмысленно утвердить свои действия в Конституции, даже поправленной. Выход за границы всем понятных законов возможен лишь при дополнительном источнике легитимности, при стихийной народной поддержке, выражать которую и должны отряды сетевых хунвейбинов.

Это прямая дорога к гражданскому конфликту, даже войне, пусть и без оружия. Помимо желающих получить отгул найдутся (и их будет немало!) те, кто станет идейным чистильщиком интернета. Они станут ориентироваться не на общепринятые законы, а на собственные, порой весьма радикальные, представления о том, что правильно, а что неправильно, что нравственно, а что нет. Идеологический портрет таких людей вполне четок. Они создают движения и партии, которые хотят попасть в парламент с программами, содержащими подчас неконституционные предложения.

Предлагая ввести в Сети суды по законам революционной совести, власть высвобождает стихию, с которой сама может не справиться. Это стихия страха, под воздействием которой человек перестает понимать, в каких границах он может двигаться. Закон как раз задает такие границы. Но народно-дружинная волна смывает установленные нормы, и законопослушные граждане начинают бояться пользоваться даже теми правами, которые недвусмысленно им гарантированы.