О доверии к источникам информации

Графика pixabay.com

Левада-Центр (организация, признанная в РФ иностранным агентом) опубликовал результаты опроса, посвященного источникам информации, которыми пользуются граждане. Это девятое такого рода исследование начиная с августа 2009 года.

При сопоставлении цифр за эти годы сразу бросается в глаза вполне естественная тенденция. Все меньше людей узнает новости из телевизора. Еще в марте 2018 года телевидение в качестве источника информации указывали 85% респондентов. В августе нынешнего года таких было уже только 69%. За 11 лет эта доля сократилась на 25%. Одновременно росла популярность интернета. В марте 2018 года новости из социальных сетей узнавал 21% респондентов. Сейчас этим источником пользуются 38%. Популярность сетевых изданий за это время также увеличилась с 27 до 37%.

Отдельно гражданам задавали вопрос о доверии к источникам информации. Показательно, что за 11 лет доверие к телевидению упало с 79 до 48%. Отталкиваясь от этих цифр, можно было бы предположить, что телевизор перестает быть эффективным средством убеждения и пропаганды, а популярная медийная оболочка уже не помогает продать месседж, информационный товар. Однако в действительности телевидению по-прежнему доверяют больше, чем, например, соцсетям (48% против 24%). К тому же людей, которые верят тому, что увидели по ТВ, всегда было меньше, чем собственно зрителей, и данные Левада-Центра за последние 11 лет об этом свидетельствуют.

Если доверие к медиа предполагает преимущественно некритическое восприятие информации, то показатель 48% все еще очень высокий. Телевизор – удобное средство манипуляции, прежде всего – политической. Если почти половина опрошенных социологами людей говорят, что верят телевидению, это означает, что общество легко такой манипуляции поддается. В России власть является фактическим телевизионным монополистом, и доверие граждан к ТВ облегчает ей задачу.

Впрочем, не стоит думать, что общество станет более зрелым политически и современным, когда показатели доверия телевидению и социальным сетям или интернет-ресурсам поменяются местами. Степень зрелости скорее можно оценить по степени критичности при потреблении информации. Показатели доверия соцсетям и интернету и не должны быть существенно выше 24%. Это означало бы появление нового и эффективного инструмента пропаганды, а не шаг в сторону современности.

Новые медиа предполагают другой тип информационного потребления. Можно и нужно пользоваться современными источниками информации, но совершенно необязательно и даже не следует верить всему, что публикуют. Классический телезритель потребляет месседжи пассивно. Он не проверяет их подлинность. Потребление информации в соцсетях и на интернет-страницах как раз предполагает такую проверку, поощряет ее, подталкивает к ней. Для этого есть ссылки, этому способствует обсуждение в Сети любой новости.

Согласно опросу Левада-Центра, в топ-3 новостей у граждан, доверяющих интернету, вошли события в Белоруссии, события в Хабаровске и отравление Алексея Навального. У тех, кто доверяет телевидению, темы Навального не было даже в пятерке. Организация информационного пространства на ТВ допускает замалчивание тем. Но делать это было куда проще, когда конкурентами телевизора были радио и газеты, а не живые сетевые медиа. Любой, кто пользуется несколькими источниками, может увидеть информационные нестыковки. Это влияет или неизбежно повлияет на ТВ: ему сложнее замалчивать то, что интересно пользователям интернета, и любая предложенная телевидением интерпретация событий может подчиняться сетевым законам проверки и сомнения.

Заканчивается ли эпоха пропаганды? Едва ли. Скорее изменится ее качество. Топорным и неумным интерпретациям будет сложнее удержаться на информационном рынке.