Ближний Восток заговорил на сущностном языке дипломатии

Фото The White House / Tia Dufour / Handout/Anadolu Agency via Getty Images

США демонстрируют, что политика поиска взаимной выгоды может быть универсальным рецептом нейтрализации многолетней вражды и переформатирования альянсов – даже в таком консервативном регионе, как Ближний Восток. По крайней мере эту логику администрация президента Дональда Трампа преподносит как главный драйвер заключенных недавно соглашений о восстановлении дипотношений между Израилем, Объединенными Арабскими Эмиратами (ОАЭ) и Бахрейном. В эфире телеканала Fox News помощник и зять президента США Джаред Кушнер, комментируя ранние этапы подготовки в Белом доме к арабо-израильской нормализации, рассказал: «Мы изучили все, что было испробовано, и все, что не увенчалось успехом. Он (Трамп. – «НГ») сказал: давайте попробуем сделать это по-другому». Такой подход, по словам Кушнера, позволил сделать исторический прорыв на Ближнем Востоке. Люди, проживающие в регионе, больше не желают, чтобы их будущее тормозилось конфликтами прошлого, заключил помощник Трампа.

Несмотря на то что Кушнер преподносит эти события как триумф некоего нетрадиционного дипломатического подхода, в действительности торг и поиск взаимной выгоды – это и есть сущностный язык дипломатии, который на Ближнем Востоке, как и в других регионах мира, был отодвинут в сторону языком санкций и силы. Теперь же ситуация иная. Накануне заместитель помощника госсекретаря по делам стран Персидского залива Тимоти Лендеркинг заявил, что США работают над тем, чтобы присвоить статус основного союзника вне НАТО третьему по счету государству Персидского залива – Катару, который с 2017 года находится в экономической, политической и транспортной блокаде, введенной Саудовской Аравией, Эмиратами, Египтом и Бахрейном главным образом за отклонение от генеральной политической линии «аравийской семьи». Бойкот нанес существенный урон американской стратегии «максимального давления» на Иран: катарская авиация стала летать через воздушное пространство Исламской Республики, что стало источником соответствующих отчислений в иранский бюджет. Теперь же США пытаются убедить «антикатарский квартет» в том, что вести дела с Дохой выгоднее, чем бойкотировать.

Формирование новых альянсов на Ближнем Востоке, безусловно, продиктовано и логикой противостояния «враждебному поведению» Ирана, региональную политику которого администрация Трампа считает фактором создания нестабильности у рубежей своих союзников. Публично Белый дом отрицает, что рассчитывает на насильственную смену власти в Тегеране, – он подчеркивает только необходимость отказа страны от развития своего военного ядерного потенциала и конфронтационной повестки, которая, согласно американским оценкам, оправдывается в Исламской Республике религиозной политикой. Так, выступая на предвыборном митинге в Дейтоне (штат Огайо), Трамп уверил избирателей, что его администрация хотела бы видеть Иран сильной страной. «Мы хотим, чтобы они заключили (мирную. – «НГ») сделку, – сказал американский лидер. – Мы хотим, чтобы у них было все хорошо, мы хотим, чтобы они были сильными. Однако они просто не могут иметь ядерного оружия. Вот и все».

Успешное снятие военной напряженности в начале этого года между США и Ираном через каналы обратной связи, а также практическое взаимодействие Тегерана с ОАЭ – страной, которая по всем правилам должна быть в лагере безусловных противников Исламской Республики, свидетельствуют, что уверенность США в эффективности поиска обоюдной выгоды небезосновательна. Последняя сделка между Израилем, ОАЭ и Бахрейном ознаменовала переход стран Ближнего Востока к сущностному языку дипломатии. Главное, чтобы необходимость в нем Америка почувствовала и в других регионах, где пока что она говорит на языке санкций и силы.