Иранская элита не пошла по пути фанатиков

Фото IRANIAN SUPREME LEADER PRESS OFFICE / HANDOUT/Anadolu Agency via Getty Images

Обострение вокруг Ирана, получившее существенный импульс после операции США по убийству влиятельного иранского генерала Касема Сулеймани в окрестностях Багдада, позволяет сделать вывод, что политическая элита Исламской Республики не заинтересована в эскалации конфликта. Групповой удар оперативно-тактическими баллистическими ракетами малой дальности, который в отместку за гибель Сулеймани произвел Тегеран по объектам Вооруженных сил США на иракской территории, не повлек за собой жертв среди американского и иракского военного персонала. Это признал президент Дональд Трамп в своем обращении к нации. Ракетный обстрел стал скорее символическим, чем реальным возмездием. Запоздалое признание влиятельной иранской военно-политической организации «Корпус стражей исламской революции (КСИР)», что в день удара по американским объектам из-за человеческой ошибки был сбит самолет Boeing 737 компании «Международные авиалинии Украины» (МАУ), совершавший рейсовый полет из Тегерана в Киев, также говорит о нежелании идти на обострение.

Реальность американо-иранских отношений оказалась куда более сложной, чем риторика политического истеблишмента с той и с другой стороны. По распространенному среди западных экспертов мнению, о символическом ракетном обстреле в ответ на гибель Сулеймани иранские власти сами оповестили США через каналы опосредованной связи. Это могло быть сделано как через Ирак, так и через других партнеров в регионе. Существование подобных каналов не секрет. Источники Wall Street Journal в администрации Трампа говорят, что через несколько часов после того, как погиб иранский генерал, американские дипломаты направили в Тегеран предупреждение о недопустимости ответной эскалации. Соответствующий сигнал, по этим данным, был направлен американцами через специальный зашифрованный факс, который находится в посольстве Швейцарии в Иране. Газета называет оборудование «самым продолжительно используемым средством обмена сообщениями (американских властей. – «НГ») с иранским руководством со времен исламской революции 1979 года».

В эпоху Трампа логика американо-иранской конфронтации сводится к проведению ограниченных силовых акций, после которых следуют заявления о необходимости инициировать переговорный процесс на новых условиях. Интрига заключается лишь в том, насколько стороны готовы при следующей попытке повысить ставки и нанести своему оппоненту удар побольнее. Так было в ситуации с ударами по нефтеперерабатывающей инфраструктуре Саудовской Аравии в середине сентября 2019 года, так оказалось и в случае с «ликвидацией» Сулеймани, который благодаря возложенной на него масштабной работе по координации иранских посредников в странах Ближнего Востока и благодаря своей природной харизме стал полумифической фигурой. Безусловно, инициировав 3 января удар по военачальнику и его сопровождению, США поставили иранскую элиту в тяжелое положение: смолчать в ответ на смерть легендарного генерала означало бы потерять лицо, а ответить соразмерно – открыть путь к полномасштабной войне.

Тем не менее иранские политики, за которыми закрепилась репутация религиозных фанатиков и антиамериканистов, на деле проявили себя как прагматики. Это касается не только ударов по объектам США в Ираке, но и сбитого лайнера МАУ. Ситуация оказалась гораздо проще проблемы деления истеблишмента на консерваторов и реформистов. Выбрав жизнь, иранские политики проявили себя как люди, неготовые расставаться с привычными благами, несмотря на инерцию идеологических установок. Это отличает их от Сулеймани и тех, кем он командовал, – фанатичных исполнителей иранской политики, перспективой которых остается только смерть.