О сигналах "московского дела"

На фото фигурант дела о массовых беспорядках Кирилл Жуков. Кадр из эфира т\к "Россия 1"

Московские суды 4 сентября продолжили выносить приговоры по делу о массовых беспорядках во время несанкционированной властями акции протеста, которая прошла 27 июля. Решения, оглашенные днем ранее, сложно было воспринять как однозначный сигнал.

В целом сложилось впечатление, что нового «болотного дела» не выходит. С пятерых фигурантов сняли обвинения по уголовной статье, теперь их проверяют лишь на предмет административных правонарушений. Егора Жукова и Сергея Фомина перевели из СИЗО под домашний арест. Жукова к тому же больше не обвиняют в участии в массовых беспорядках – теперь его проверяют на экстремизм.

В то же время Тверской суд приговорил к трем годам колонии общего режима Ивана Подкопаева, распылившего в сторону сотрудников правоохранительных органов баллончик с газом. Два года колонии получил Данила Беглец, дернувший омоновца за руку и «причинивший ему острую боль». Оба признали свою вину. 4 сентября в суде вынесли обвинительные приговоры Кириллу Жукову (3 года колонии), который, как утверждает следствие, коснулся забрала шлема росгвардейца, и Егору Коваленко (3 года 6 месяцев), которого обвинили в том, что он бросил в сторону бойца ОМОНа мусорный бак.

Если власть и хотела подать кому-то четкий сигнал, то не столько оппозиции и критически настроенным гражданам, сколько полицейским и росгвардейцам. Для любой правящей элиты, последовательно сужающей политическое поле, правоохранительные органы – важная опора. Президент РФ Владимир Путин высказывался на эту тему еще в 2013 году, когда говорил, что полицию должен защищать закон, иначе оппозиционерам придется «сбрить либеральные бороденки» и обороняться самим. Сейчас полиция и Росгвардия должны понять: они под защитой власти и интерпретируемого ею закона. Если они получают задание разгонять митинг, то должны выполнять его спокойно. Косвенно этот сигнал адресован и «несогласным».

В остальном у власти может и не быть четкой стратегии и даже единства действующих и принимающих решения лиц. С одной стороны, ситуация, в которой уголовные обвинения с людей снимаются и переквалифицируются, нормальна. Это называется «суд разобрался». Если человек уверен в том, что суд разберется по справедливости, он не боится выходить на улицу и заявлять о своей политической позиции. С другой стороны, есть отдельный случай Егора Жукова. Его имя теперь знакомо многим, он стал своего рода символом «московского дела». Суд выясняет, что он не причастен к массовым беспорядкам. Однако в его квартире проходят обыски. Изучается его канал в YouTube. И Жукову тут же предъявляются новые обвинения уже по другой статье.

Отчего такой избирательный подход? Оттого, что у Егора Жукова, теперь человека узнаваемого, появляются политические перспективы в оппозиционной среде? Этот месседж не считывается однозначно. И поэтому страх сохраняется. Суд, конечно, разберется, но следствие основательно покопается в вашей биографии, а статью можно подобрать на кого угодно, было бы желание.

В ночь с понедельника на вторник сотрудники полиции пришли домой к хамовническому депутату и журналисту Илье Азару. Его увезли в отделение, выдвинули обвинение по административной статье. Речь шла о несогласованной акции 31 августа. Азар был вынужден оставить в пустой квартире двухлетнюю дочь, хотя дело было рутинным и не требовало никакой спешки. Журналиста выпустили из отделения уже на следующий день. Но использованный метод почти автоматически воспринимается как запугивание, как вполне четкий сигнал в духе «нас ничто не остановит».

Нового «болотного дела» – по масштабу и жесткости решений, – быть может, и не получилось. Но это скорее свидетельствует не о слабости или внутреннем конфликте во власти, а о том, что прямо сейчас в пользу прямолинейного силового сценария недостаточно аргументов.