Как мы узнаем о научно-технологическом прорыве

Фото d-russia.ru

Закончилось общественное обсуждение проекта приказа Министерства науки и высшего образования РФ «Об утверждении показателей эффективности деятельности федеральных бюджетных и автономных образовательных учреждений высшего образования, подведомственных Министерству науки и высшего образования Российской Федерации, и работы их руководителей».

KPI (key performance indicator  (англ.) – ключевой показатель эффективности) – модная сегодня тема. Проект приказа Миннауки касается нескольких сфер деятельности организаций высшего образования. И первый показатель научной эффективности вузов и университетов – «Темп прироста доходов от научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ по отношению к предыдущему периоду в расчете на одного научно-педагогического работника». Отличным будет считаться рост этого KPI в 8% и больше. В этом вопросе чиновникам Миннауки есть на кого равняться. Например, 23 ведущих исследовательских университета Европы обеспечили в 2016 году 100 млрд  евро добавленной стоимости своих регионов.

Однако по сравнению с университетской Европой у нас есть принципиальная разница. Согласно только что опубликованному исследованию «Глобальный инновационный индекс» (GII-2019), Россия занимает в этом рейтинге 46-е место (из 129 стран). С 2015 года мы поднялись на две строчки. Причем если по субиндексу ресурсов инноваций заметен прогресс (+11 строк), то по степени воздействия результатов научно-технической и инновационной деятельности на экономику и общество – почти симметричный провал (–10 строк). Этому возможны два объяснения.

Во-первых, учитываемые результаты научно-технической деятельности («ресурсы инноваций») в своем большинстве – это «бумажные тигры», удобные для министерских отчетов, но никак не влияющие позитивно на экономическое развитие страны. Во-вторых, сама экономическая система не нуждается в наукоемких инновациях. То есть сам по себе «темп прироста доходов от научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ» как показатель KPI в нашем случае – большое лукавство.

Два других показателя эффективности научной деятельности университетов взаимосвязаны: «Число публикаций организации, индексируемых в информационно-аналитической системе научного цитирования Web of Science...» и «Количество цитирований публикаций, изданных за последние пять лет, индексируемых в… Web of Science». Итак, в качестве главных параметров оценки эффективности науки внедрены сугубо библиографические критерии – так называемый индекс Хирша и количество публикаций отечественных ученых в журналах WoS (владелец Thomson Reuters).

В этом смысле в РФ складывается парадоксальная ситуация. Даже по официальной статистике (Росстат, октябрь 2018 года), 30% экономики РФ убыточно. Экономика России в четыре раза меньше экономики Японии. Зато число российских публикаций в WoS с 2012 по 2017 год подскочило на 57%. Например, за последние три года по числу публикаций по акарологии (изучение клещей) на первое место в мире вышел Тюменский государственный университет.

Это может означать только одно. Число научных публикаций никак не связано с состоянием российской экономики. То есть это в основном «нарисованные», мало или вообще ничего не значащие для науки публикации. Они и не могут быть другими в условиях, когда Миннауки отождествляет библиометрию и оценивание эффективности исследователей. Хотя доказано, что общее число научных публикаций (а также число патентов) в данной стране напрямую зависит от ее ВВП.

Поэтому абсолютизация библиографических показателей в условиях стагнации экономики приводит к абсолютно естественной реакции: университеты подстраиваются под критерии Миннауки. Хотите публикаций? Пожалуйста! Их есть у нас… Но это уже не имеет никакого отношения к показателям эффективности научной деятельности университетов.