Почему исчезает интерес к опросам о доверии властям

Очередной еженедельный соцопрос об отношении граждан страны к властным институтам и политикам не вызвал в СМИ особого интереса. При этом фонд «Общественное мнение» (ФОМ) и Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) показали некоторое изменение рейтингов.

Данные ФОМа и ВЦИОМа опять оказались разнонаправленными. Например, ФОМ говорит о повышении электоральных показателей президента и «Единой России» – на фоне роста рейтингов доверия к ним и одобрения их деятельности. При этом ФОМ фиксирует снижение аналогичных цифр по премьеру. У ВЦИОМа, который главу государства с марта 2018-го «в избирателях» уже не измеряет, в отношении него отмечено падение доверия и одобрения. У председателя же правительства – все наоборот, зато рейтинг ЕР почему-то ослабевает.

Такие социологические игры порождают конспирологические измышления: мол, все дело в том, за какую из «башен Кремля» играют агентства. Впрочем, речь идет о фиксации колебаний максимум в 1–2%, а то и на десятые его доли, то есть исключительно в пределах статпогрешности. Конечно, вершины схоластики вроде спора о количестве чертей, помещающихся на острие иглы, пока не достигнуты, но направленность обсуждения именно в эту сторону очевидна.

И действительно, амплитуды рейтинга действующего президента не важны потому, что он больше не будет баллотироваться. Измеренная опросами электоральная температура ЕР тоже не имеет значения, есть ее реальные замеры – проходящие по воскресеньям выборы разного уровня. На них ЕР то везде побеждает, то повсеместно проигрывает, но чаще случается и так, и эдак. То есть рейтинг ЕР в 33% или 36% – это вопрос ни о чем, а степени доверия и одобрения – это и вовсе чистая виртуальность.

В реальной жизни речь идет о более важных вещах – сохранении или скорее корректировке системы управления и соответствующей партийной надстройки в определенном направлении. Соревнуются в этом пресловутые «башни», а точнее, различные группы во власти, официально якобы не существующие. При этом их наличие легко просчитывается и по кадровым назначениям – например, последнего времени, и по законодательным новациям экономического или политтехнологического свойства.

Как известно, большая часть экспертного сообщества и поголовно вся оппозиция считают, что власть днем и ночью готовится к проблеме 2024 года. Вряд ли это правда – российская специфика скорее предполагает борьбу группировок за создание предварительных условий, которые окажутся благоприятными для реализации того или иного сценария. Скажем, один из недавно озвученных руководством президентской администрации вариантов – это явная департизация региональной власти (федеральная в таком состоянии пребывает уже давно), ее приближение к людям в качестве некоего «большого управдома». Данный тренд уже реализуется, например, в «плачущих» губернаторах и массовом выходе глав регионов в соцсети.

Если по этому варианту ЕР практически списывается со счетов – отсюда и упор на расширение выборов по одномандатным округам, то, очевидно, должен быть вариант и противоположный. И уже есть намеки на то, чтобы партия власти, напротив, претерпела трансформацию в сторону более широкой представительской структуры, опирающейся на настоящий фронт союзников, то есть вроде бы на народ. На это направлены и полностью открытые праймериз ЕР, и жесткое переформатирование ОНФ, и попытки введения в партсистему как бы подлинного консервативного элемента.

Любопытно, что хотя пока «фронтовой» тренд явно отстает в развитии от «департизационного», первопричиной осуществления как одного, так и другого социологические изыскания не являются абсолютно. Все дело исключительно в «реал политик».