О "клиповом" характере политического процесса в России

Фото сайта www.gov.spb.ru

Активность Александра Беглова в Санкт-Петербурге, его фактически предвыборные выступления задолго до начала официальной кампании, ежедневные сюжеты о его деятельности на федеральных каналах – все это может свидетельствовать не только о том, что Северная столица исключительно важна для действующей власти. Сами осенние выборы 2019 года, и не только в Петербурге, должны стать для власти серьезным тестом. Пройдет больше года с тех пор, как правительство объявило о пенсионной реформе. Правящая элита допустила заметное снижение своего рейтинга, и высока вероятность, что в условиях этой новой политической нормальности она и проведет время до следующих выборов.

Власть уже испытала серьезные трудности осенью 2018 года, проиграв губернаторские кампании в некоторых регионах и отстояв Приморье лишь благодаря многоходовой политической игре и выдвижению тяжеловеса Олега Кожемяко. При этом за прошедшие месяцы никто не «подобрал» рейтинговые очки, потерянные правящей элитой. Нельзя говорить, что хотя бы одна альтернативная политическая структура – системная или несистемная – окрепла, набрала популярность. В публичном пространстве не появилось ни одного нового оппозиционного политика, левого или либерала. Рейтинг власти может оставаться сниженным, но прямо сейчас она все равно лучше готова к любым выборам, чем ее оппоненты.

Заметным политическим трендом на выборах осени 2018 года стало недовольство граждан истеблишментом. Некоторые системно-оппозиционные кандидаты набрали свои проценты на волне протестного голосования. Ситуация может повториться и этой осенью. Но в теории власть к ней готова. Приморский пример в этом смысле достаточно показателен. После первых выборов, результаты которых были отменены, протестная волна не могла исчезнуть. Тем не менее Олег Кожемяко выиграл повторные выборы без особых проблем. Власть сумела организовать электоральное пространство так, что у Кожемяко просто не было сильных соперников. Такие возможности сохраняются у нее и сейчас, причем не только в Санкт-Петербурге.

Впрочем, определенная опасность для власти остается, и ее профилактика затруднительна. Дело не в конкретной оппозиционной фигуре или сложной теме, а в специфике самого политического процесса. Существует термин «клиповое мышление». Оно предполагает, что человек может фокусироваться лишь на небольших, поданных предельно емко, ярко и доступно объемах информации. «Клиповой» можно назвать и актуальную политику в России. Она устроена иначе, чем политика в развитых западных демократиях, где существует постоянная конкуренция партий, все имеют доступ к общенациональному телевидению, политические структуры выражают интересы давно сформировавшихся социальных групп, а интерес публики к процессу остается стабильным. В России все это либо не развито, либо остановлено, либо еще не появилось.

Самое заметное и успешное пробуждение оппозиции в России произошло на рубеже 2011–2012 годов. Оно не случилось вовсе не потому, что в стране долгое время складывались и крепли оппозиционные партии, менялась система. Это была вспышка, моментальная реакция на раздражитель. Некоторые оппозиционные деятели, обладающие политическим инстинктом, сумели подняться на этой волне. Но и они не сумели добиться долгосрочного успеха.

«Клипы», на которые реагирует массовый избиратель, до последнего времени запускала именно власть. Она могла определять повестку любых выборов. Для новой политической реальности же характерно то, что при изначальных преимуществах правящей элиты контекст может измениться внезапно, а на что и как отреагирует общественное мнение – непредсказуемо.