С чем сегодня Путин выступит в Кремле?

Что бы ни содержалось в президентском послании Федеральному собранию, которое будет обнародовано сегодня, в целом - и кадровые перестановки прошлой недели тому доказательство - Владимир Путин явно переходит ко второму этапу своих политических реформ и скорее всего к умеренной радикализации реформ экономических.

Поскольку на прошлой неделе меня не было в Москве, я не знаком со всеми комментариями к кадровым перемещениям, но все-таки, по первому ощущению, не все главное было сказано.

В политической области в первый год путинского президентства сделаны вещи радикальные и фундаментальные.

Во-первых, обеспечена лояльность (или политическая управляемость) самого Федерального собрания - в первую очередь через реформу Совета Федерации.

Во-вторых, резко ограничено - пока только на федеральном уровне - влияние и самодеятельность региональных баронов и части столичных олигархических группировок.

В-третьих, активность некоторых столичных олигархов канализирована в регионы, где им, видимо, предоставлена возможность продемонстрировать выгодную стране конструктивность их действий - в обмен на сохранение приобретенных ими в ходе приватизации богатств.

В-четвертых, явно, правда, пока еще больше пропагандистски и крайне избирательно продемонстрировано намерение Кремля заставить всех жить по закону.

В-пятых, во многом восстановлена (в частности и через создание семи федеральных округов) управляемость страны из единого Центра.

Снятием или минимизацией самых острых социальных (выплата пенсий и зарплат) и политических (Чечня, отказ от исторического нигилизма) проблем достигнута общественная стабильность в стране.

Наконец, провозглашена генеральная цель курса нового президента - возрождение великой России и превращение ее в конкурентоспособный субъект мировой экономической политики. А заодно публично названы ранее официально скрываемые главные проблемы страны (депопуляция, коррумпированность власти, всесилие бюрократии и т.д.).

Сумма достигнутых успехов за первый год путинского президентства задач, несмотря на внушительность этой суммы, с неизбежностью требует продолжения движения по этому пути. Ибо все, что сделано, относится в основном не к решению собственно стоящих перед обществом проблем, а скорее к их честному обозначению и созданию некоторых необходимых предварительных условий и инструментария для их последующего решения.

Программа второго года путинского президентства, а следовательно, и содержание президентского послания Федеральному собранию на 2001 год должны, таким образом, включать некоторые более конкретные, чем год назад, цели и методы действия власти.

Но прежде чем перейти к этому, необходимо, конечно, оценить и первые серьезные кадровые перестановки, осуществленные Путиным спустя год после его победы на выборах и прямо накануне оглашения президентского послания.

Первое. По своей радикальности эти назначения примерно соответствуют тем, что осуществил весной-летом 1985 года пришедший к власти Михаил Горбачев. Отсюда можно прогнозировать и серьезность долговременных последствий от этих назначений.

Второе. Эти назначения, безусловно, являются лишь увертюрой к грядущей широкомасштабной кадровой реформе, но, как во всякой хорошей увертюре, основные мотивы всего произведения в ней уже звучат.

Что это за мотивы?

Переход от советской системы правительства специалистов (политическая власть - в Политбюро, хозяйственные решения - в правительстве) к системе формирования правительства как политической команды президента, победившего на выборах.

Ликвидация в связи с этим сформировавшейся еще при Ельцине, но существовавшей и в первый год Путина системы трех конкурирующих "правительств": собственно правительства во главе с премьер-министром, администрация президента и Совет безопасности.

Совбез, видимо, выполнил отведенную ему Путиным роль "резервного правительства" и теперь сохранится в качестве совещательного органа и, максимум, органа, координирующего деятельность силовых структур по борьбе с преступностью и терроризмом чеченских боевиков.

Администрация президента, сохраняя пока функции президентского политического и бюрократического штаба, далее будет развиваться в направлении президентской политической канцелярии. Правда, развитие это будет довольно медленным, ибо в ближайшее время именно через администрацию будет продолжаться координация деятельности полпредов президента в федеральных округах и генерирование идей политического и экономического реформирования. Наконец, только через администрацию может пока осуществляться согласование интересов различных конфликтующих экономических и политических субъектов в России.

В целом - это движение в сторону американской модели, но с русской, естественно, спецификой.

Политические министры, стоящие над ведомственными корпорациями, которые они возглавляют, должны, таким образом, обеспечить: 1) единство политических действий власти в целом; 2) подчинение деятельности замкнутых министерских систем интересам общества; 3) проведение реформ соответствующих ведомств; 4) выполнение отдельных конкретных политических задач, поставленных президентом, причем так, чтобы никто из недр соответствующего ведомства не смог этому помешать. Например, я почти уверен, что Борис Грызлов рано или поздно будет обеспечивать непременное доведение до конца трех-четырех крупных антикоррупционных дел, имеющих политическое значение или отношение к борьбе за власть.

Видимо, в связи с этим политическая роль Генеральной прокуратуры будет постепенно уменьшаться.

И вообще Кремль теперь будет озабочен назначением всего лишь двух человек в каждом из министерств: политического министра и его реально первого заместителя (профессионала), соответственно жестко контролируя их работу, а не работу ведомства в целом и его многочисленных начальников. Относительно последних максимальную свободу действий получат два первых лица министерства.

Нельзя не сказать отдельно об отставке Евгения Адамова. С одной стороны, Кремль во второй раз (после истории с отставкой Наздратенко) дает сигнал высшим начальникам России, чтобы они срочно приводили в порядок свои тянущиеся с периода приватизации коммерческие дела, отделяли их от пересечения с должностными полномочиями и вообще не давали повода для компрометирования нынешней власти.

Но, с другой стороны, нельзя не отметить, что Евгений Адамов был очень сильным министром атомной энергетики, вполне успешно совмещающим в одном лице функции и политического министра, и блестящего специалиста в той области, которой он руководил, и профессионального менеджера. Будет крайне печально и крайне невыгодно для России, если его проект возрождения атомной промышленности страны и захват перспективного рынка переработки ядерных отходов не реализуется из-за, возможно, справедливых упреков ему как частному предпринимателю, но абсолютно бездоказательных, пустых, непрофессиональных, пропагандистских атак на этот проект профанов (в этой области) из "ЯБЛОКА".

Но боюсь, что после истории с отставкой Адамова никто не решится даже предлагать вернуться к его проекту. Восторжествует "демократическая справедливость", но с таким объемом упущенной выгоды и с такими объемами недополученных для развития и даже поддержания на безопасном уровне атомной отрасли инвестиций, что "меньшее из зол" обернется злом большим и необратимым.

Пакет путинских политических назначений, проведенных на прошлой неделе, может быть неудачным по персоналиям (это мы еще сможем оценить в будущем), но он крайне положителен и фундаментален в целом как система.

Безусловно, эта система потребует своего развития. И ясно, что правительственная реформа не за горами. Собственно, проводить ее Путину нужно уже в ближайшие месяц-два-три. Иначе она наложится на проведение бюджета через Госдуму, что теоретически возможно, но практически крайне нерационально. Более того, эффект от такой реформы должен наступить в срок, разумно отдаленный от новых парламентских и президентских выборов, то есть не позже следующего года. Времени на отсрочку фактически уже нет.

Судьба нынешних министров экономического блока правительства и самого премьера Касьянова, видимо, будет зависеть от нескольких факторов.

Если Путин в новой системе видит президента, то есть себя, как фактического политического главу правительства, то Касьянов может и остаться. Если нет, то на роль премьера будет выдвинута другая политическая фигура из окружения Путина.

Во-вторых, до конца неясно, доволен ли Путин действиями Михаила Касьянова как собственно экономического премьер-министра и в какой степени он считает его членом своей команды.

В-третьих, это будет зависеть от того, насколько Путина удовлетворит структурная реформа правительства, готовящаяся сейчас самим правительством.

Наконец, последнее: захочет ли Путин "дестабилизировать" Думу назначением более радикального, чем Касьянов, "экономического премьера".

Вообще соотношение радикальности политических и экономических реформ - одна из основных проблем для Путина.

С одной стороны, его личный рейтинг популярности в обществе позволяет идти на риск - но, с другой, две такие реформы одновременно, а то, что политическая более чем радикальна, по-моему, очевидно, хотя непосредственно население она и не затрагивает, но зато затрагивает интересы способной "на все" бюрократии, - это может оказаться слишком много. Наконец, сама по себе антибюрократическая (то есть политическая) реформа способна оказать такое благоприятное влияние на экономику, что и никакого экономического сверхрадикализма не понадобиться.

Но то, что без реформы правительства и замен отдельных министров не обойтись - ясно.

Что же нас ждет в президентском послании?

Видимо, где в явной, где в скрытой форме то, о чем я написал. Никаких новых целей и задач, помимо тех, что уже проявились в словах и действиях Путина, ждать не приходится. Не потому, что их нельзя придумать, а потому, что Путин в принципе движется по тому пути, который этими целями и задачами естественным образом прокладывает.

А сенсации могут быть только в конкретике имен или специальных программ и проектов. Например, если Путин поддержит, отправив в отставку Адамова, адамовские планы (что вряд ли он сделает сейчас по соображениям тактическим) или заявит о начале финансирования проекта новой российской обитаемой орбитальной станции. Последнее не исключено.