Анастасия Башкатова
Под руководством Бориса Ковальчука Счетная палата особенно заинтересовалась ключевой ставкой Центробанка. Фото РИА Новости
В правительстве больше чем на год просрочили утверждение методики и целевых значений для показателей, по которым власти будут судить о достигнутом уровне технологического суверенитета. Ведомствами разработаны 122 меры для технологического развития. Но часто они недоступны. Даже производство продукции оборонного назначения не может воспользоваться господдержкой, сообщила в новом отчете Счетная палата (СП). Аудиторы упомянули еще один сдерживающий фактор, уже не связанный с бумажной волокитой, – это высокая ключевая ставка.
Счетная палата обнародовала отчет о мерах господдержки проектов технологического суверенитета, из которого следует, что провалы начались уже на этапе бумажной работы.
Аудиторы проводили свое исследование с 9 января по 7 ноября 2024 года, в ноябре состоялась посвященная этому коллегия. Теперь полученные результаты представлены для общественности.
Прежде всего анализ выявил, что начиная с основополагающего документа – Концепции технологического развития, – установленные сверху сроки сразу стали сдвигаться вправо. Концепция была утверждена с опозданием почти на полгода.
Ключевые показатели, заложенные в концепцию, – это «достигнутый уровень технологического суверенитета по видам продукции» и «достигнутый уровень развития критических и сквозных технологий». Именно с ними возникла проблема: концепция есть – методик расчета нет.
Для этого выделили дополнительное время. До 25 декабря 2023 года нужно было утвердить методику оценки достигнутого уровня развития сквозных технологий и методику расчета показателей достигнутого уровня технологического суверенитета. А до 29 марта 2024 года надо было утвердить целевые значения показателей достигнутого уровня технологического суверенитета. И в том и в другом случае сроки вновь были нарушены. В ноябре СП дала правительственным ведомствам рекомендацию доделать эту работу к 1 апреля 2025 года.
Есть затруднения и с терминологией. В концепции под технологическим суверенитетом понимается «наличие в стране (под национальным контролем) критических и сквозных технологий собственных линий разработки и условий производства продукции на их основе, обеспечивающих устойчивую возможность государства и общества достигать собственные национальные цели развития и реализовывать национальные интересы».
Но, как сообщает СП, «в действующих нормативных правовых актах отсутствует единая трактовка терминов «критические» и «сквозные» технологии». И даже сам термин «технологический суверенитет» в большинстве (в 75%) изученных аудиторами межотраслевых документов стратегического планирования, касающихся проектов технологического суверенитета, в принципе не упоминается.
Еще один проблемный пункт – таксономия. Если кратко, это перечень критериев для определения того, способствует ли тот или иной инвестиционный проект достижению технологического суверенитета. Перечень служит основой для выделения льготного финансирования (кредитования) и иных мер.
И тут происходит путаница. По ряду наименований кодов и товаров таксономия не соответствует Общероссийскому классификатору продукции по видам экономической деятельности. «Некоторые коды дублируются или имеют разные наименования», – пояснили в СП. Допустим, там, где должно упоминаться производство труб, указывается производство виниловых пленок, светодиоды числятся там, где должны быть лампы газоразрядные.
Это мешает оценке инвестпроектов. А некоторые очень важные для страны товары, по которым фиксировался рост импорта на фоне падения производства, в принципе не включены в таксономию.
Ведомствами, однако, уже разработано огромное количество мер господдержки. Аудиторы выявили 122 такие меры по состоянию на сентябрь 2024-го. Они были направлены на импортозамещение, инвестиции, производство высокотехнологичной продукции, научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы.
Только информацию о них найти очень непросто. Как указала СП, «в настоящее время отсутствует единый ресурс информационно-сервисной поддержки, консолидирующий информацию о мерах поддержки» и о тех органах власти, которые их предоставляют.
Наиболее масштабный механизм – уже упомянутая таксономия: «За полтора года реализации механизма в реестр проектов технологического суверенитета и структурной адаптации экономики включено 24 проекта на общую сумму 568,7 млрд руб.».
|
|
В Счетной палате полагают, что для технологического развития нужно больше стимулов. Фото РИА Новости |
А кредит с пониженной ставкой в рамках таксономии и поручительства ВЭБ.РФ, наоборот, оказались наименее востребованы у бизнеса: менее 3% упоминаний. Причем о механизме таксономии не знают 43% опрошенных предприятий.
Специалисты СП проводили также фокус-группу и экспертные интервью. По итогам описаны барьеры, с которыми сталкивается бизнес. Например, некоторые региональные меры поддержки не обеспечены финансированием из бюджета региона (дословно: «Когда до нас дошла очередь, средства уже закончились»).
Также, судя по отчету СП, в принципе отсутствует «дифференциальный подход при предоставлении мер поддержки крупным, средним и малым предприятиям». Кроме того, как пояснили аудиторы, поддержка оказывается в основном «крепким» предприятиям, обладающим стабильным финансовым положением (обычно средним и крупным), которые в отдельных случаях как раз не нуждаются в господдержке. А «молодые» предприятия, только начинающие деятельность (период работы – до 3 лет), по большей части остаются «за бортом» получения помощи, так как банки и фонды, предоставляющие финансирование, хотят минимизировать свои риски.
Предприятия вынуждены тратить много времени и трудовых ресурсов, чтобы воспользоваться поддержкой, пытаясь «найти себя» в многообразии критериев и мер. Бывает, что нужно подготавливать большое количество документов, отсюда рост административных расходов предприятия.
Сами меры не предполагают межрегиональной «бесшовности»: «Если предприятие зарегистрировано в одном субъекте РФ, а проект находится в другом, то оно не может воспользоваться мерами государственной поддержки ни в одном из субъектов». Кроме того, есть ограничения в одномоментном количестве льготных займов. Как пояснили респонденты, одновременно можно получить только два льготных займа.
Наконец, по-настоящему сенсационной стала такая выявленная проблема. «Производство продукции государственного (оборонного) назначения не может воспользоваться господдержкой», – заявляется в отчете Счетной палаты. То есть даже такое производство. Чем это обусловлено?
В ведомстве Бориса Ковальчука напомнили о постановлении правительства от 17 июля 2015 года, которое прописывает критерии подтверждения производства промышленной продукции на территории РФ. Но приложением к постановлению установлены требования к промпродукции лишь гражданского и двойного назначения. «По своему смыслу указанное постановление не распространяется на продукцию государственного (оборонного) назначения, документы в отношении которой содержат сведения с пометкой «совершенно секретно», – пояснили аудиторы.
Однако в некоторых случаях подтверждение производства такой продукции в России – это «обязательное условие для применения Банком России специальных мер регулирования в отношении кредитных организаций, предоставивших кредиты на развитие соответствующих производств». Информация о таких затруднениях выявлена в результате фокус-группы и экспертных интервью с участием Счетной палаты Республики Татарстан.
Наконец, сфокусировавшись на нескольких конкретных мерах (промышленная ипотека, кластерная инвестиционная платформа, программы «Проекты развития» и «Комплектующие изделия»), аудиторы выяснили, что большая часть поддержки концентрируется на предприятиях обрабатывающей отрасли (83%), но даже в этом случае мерами охвачены редкие представители обработки – только 0,48% от общего количества организаций обрабатывающей промышленности.
Не только неясность критериев, путаница и бюрократическая волокита попадают в список барьеров, есть еще «внешние факторы», прежде всего финансовые.
Так, к сдерживающему фактору реализации механизма таксономии СП отнесла еще высокий уровень ключевой ставки Центробанка, «фактически нивелирующий влияние данной меры». Это требует пересмотра условий таксономии и подходов к стимулированию инвестиционных и высокотехнологичных проектов, полагают аудиторы.
Ведь даже льготное кредитование, которое необходимо бизнесу, выглядит тоже уже неподъемно. «Снижение стоимости капитала на 1–2% при ставках в 20% незначительно. Мы все рассчитываем, что при грамотной экономической политике наши ставки не будут двузначными», – прокомментировал это в материалах СП заместитель полномочного представителя президента в Центральном федеральном округе Артур Ниязметов.
Главный риск в том, что существенное расширение объемов финансирования может быть в недостаточной степени обеспечено как со стороны разработчиков технологий, так и со стороны производства, обратил внимание директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв.
Отчет СП, однако, вовсе не опровергает пользы от мер господдержки в том случае, когда она беспрепятственно доходит до получателей: например, у предприятий благодаря этому росли инвестиции, выручка.
Возвращаясь к вопросам таксономии, первый замминистра экономического развития Максим Колесников рассказал, что в последнее время роль таксономии в общем объеме стимулирования инвестиций заметно усилилась. «Если в начале 2024 года реализовывалось только 12 проектов технологического суверенитета и структурной адаптации экономики на 264 млрд руб., то в 2025 году таких проектов уже 47 на общую сумму 3,357 трлн руб. Преимущественно проекты реализуются в сферах промышленности, машиностроения, энергетики», – перечислил он.
Директор департамента стратегического развития и корпоративной политики Минпромторга Алексей Матушанский, в свою очередь, напомнил, что малые и средние предприятия также могут воспользоваться широким спектром мер финансовой поддержки от Корпорации МСП.
