Анастасия Башкатова
Сенаторы потребовали от президента РАН Геннадия Красникова немедленных научных прорывов. Фото с сайта Совета Федерации
Российская академия наук (РАН) должна понимать свою ответственность за достижение технологического суверенитета, объявили в Совете Федерации (СФ). Спикер СФ Валентина Матвиенко призвала ученых ускориться с прорывными решениями и результатами. Но есть важная концептуальная проблема – она обсуждалась на круглом столе в Институте экономики (ИЭ) РАН. Как отметили докладчики, не только в научной среде, но и на государственном уровне до сих пор не сложилось окончательного и непротиворечивого понимания того, а что такое технологический суверенитет в принципе. Задались ученые и другими вопросами: как технологический суверенитет должен соотноситься с задачей ускорения экономического роста, кто его должен обеспечивать? И все это касается целеполагания.
Научно-технологическое развитие страны, технологический суверенитет – это сегодня «задача задач», о чем говорится много и долго, «но, к сожалению, прорывных решений пока не получается». С такими словами обратилась к президенту РАН Геннадию Красникову по итогам его выступления перед сенаторами спикер СФ Валентина Матвиенко.
«Российская академия наук, очень большое количество академических институтов – они должны понимать свою ответственность за достижение технологического суверенитета», – пояснила Матвиенко. И казалось бы, для прорывов делается много: увеличивается финансирование, создаются научные и инженерные школы, обеспечиваются условия для молодых ученых, отметила председатель СФ. «А где результат? И когда он будет? И какой? И какую цель мы для себя ставим?» – перечислила возникающие вопросы Матвиенко, уточнив, что уже «нет времени на раскачку».
Примечательно, но похожие вопросы возникают сейчас в том числе у самих ученых, о чем можно судить по состоявшемуся в Институте экономики РАН круглому столу «Обеспечение технологического суверенитета России: вызовы, перспективы и ограничения», который был организован в рамках международной научно-практической конференции «Абалкинские чтения».
Как отметил во вступительном слове директор ИЭ РАН Михаил Головнин, российская экономика сейчас растет, санкционные шоки «вроде бы успешно преодолеваются». Хотя руководитель научного направления ИЭ РАН Елена Ленчук затем отдельно уточнила: нельзя забывать, что в случае санкций речь может идти о накопительном долгосрочном эффекте, который, возможно, пока еще не проявился в полную силу. И это только один аспект проблемы.
Второй аспект: возникают серьезные вопросы, связанные с поставленной руководством страны задачей обеспечения технологического суверенитета. «Самый главный вопрос: что понимать под технологическим суверенитетом? – сказал Головнин. – Следующий вопрос: насколько те структурные сдвиги, которые действительно происходят, способствуют его обеспечению? Далее вопрос: какие меры экономической политики проводятся и какие меры, возможно, еще нужны?»
Только ли ученые в своих кабинетах должны формулировать ответы на все эти вопросы? «Надо сказать, что президент Владимир Путин заявил как новую модель развития технологический суверенитет (в частности, на Петербургском форуме в 2022 году. – «НГ»). И много документов уже принято, в которых есть характеристика, определение технологического суверенитета. Но определения везде довольно разные, единого понятия нет», – обратила внимание Ленчук.
Более четко это обозначил в своем докладе главный научный сотрудник ИЭ РАН Игорь Николаев. «Не только в научной среде, но и на государственном уровне мы никак не определимся с тем, что такое технологический суверенитет», – сообщил эксперт, уточнив, что такая ситуация продолжается уже не месяцы, а годы. «Хотим достичь того, о чем не очень понимаем, что это такое», – описал происходящее экономист. В качестве примера Николаев привел выдержки из двух обнародованных документов.
Первый – Концепция технологического развития до 2030 года, утвержденная в мае 2023-го. В ней под технологическим суверенитетом понимается «наличие в стране (под национальным контролем) критических и сквозных технологий собственных линий разработки и условий производства продукции на их основе, обеспечивающих устойчивую возможность государства и общества достигать собственные национальные цели развития и реализовывать национальные интересы».
|
|
Распределение корпоративных расходов на исследования и разработки между странами. Источник: презентация И. Фролова, ИНП РАН |
Как считает Николаев, это разные вещи: либо наличие технологий, либо способность государства создавать и применять технологии. Способность не гарантирует наличия. Как и большой потенциал роста не гарантирует самого роста. По оценкам эксперта, создается впечатление, что два документа самого высокого уровня как будто противоречат друг другу.
При этом если опираться на концепцию, то там также прописано: «Комплексный подход к организации полного инновационного цикла будет осуществляться путем развертывания и поддержки приоритетных проектов технологического суверенитета в ключевых отраслях экономики».
Николаев указал на гипотетический риск: «Увеличивается вероятность, что проекты технологического суверенитета будут реализовываться, но сам технологический суверенитет будет утрачиваться». Ведь без понимания самого главного – того, как мы измеряем технологический суверенитет, – намного проще будет отчитаться списком потенциально «прорывных проектов».
Замдиректора по научной работе Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Игорь Фролов в своем выступлении сосредоточился на таком важном моменте, как целеполагание. Допустим, еще один простейший, казалось бы, вопрос (а в этой теме действительно куда больше вопросов, чем ответов): будет ли достижение суверенитета, что бы мы под ним ни понимали, повышать темпы экономического роста РФ и его качество?
Проблема ведь в том, что наладить в рамках одного государства всю цепочку производства некоторых видов высокотехнологичной продукции, крайне необходимой для цифровой экономики, не может на самом деле ни одна страна, на что тоже указали докладчики. Российской же экономике необходимо не только расти, но и повышать свою конкурентоспособность по сравнению в том числе с технологически развитыми странами. Это значит, что технологии надо активно внедрять уже сейчас. И тогда все равно не избежать использования каких-то зарубежных технологических решений, что несет в себе угрозу задаче достижения технологического суверенитета, сообщается в презентации Фролова.
Другими словами, интрига в том: не входят ли в противоречие друг с другом такие стратегические цели, как суверенитет и более высокие темпы экономического роста? И кто должен расставлять и обосновывать приоритеты на каждой такой развилке – только ли ученые?
С учетом изменений, происходящих в мировой экономике и глобальной политической организации, можно утверждать, что мир после 2040 года станет принципиально другим – времени действительно мало. А с учетом происходящего в российской экономике этого времени уже почти нет: по оценкам Фролова, в лучшем случае можно говорить об окне возможностей, открывшемся на один-два года.
Фролов выступил с тезисом, что, судя по всему, у достигаемого технологического суверенитета должна быть «динамическая структура», то есть суверенитет по своему содержанию может быть разным в разные периоды. И если опираться на этот тезис, тогда предстоит определиться с тем, каким должно быть место России в меняющемся мире.
Например, как сообщил Фролов, в 2017–2022 годах в мире начали формироваться «две крупных техно-экономических зоны вокруг США и КНР, корпоративный сектор которых к 2022 году стал обеспечивать почти 60% всех расходов на исследования и разработки». Россия должна примкнуть к одной из этих сфер влияния?
Если мы допускаем кооперацию с дружественными странами, тогда нужно выяснить, насколько тесной она должна быть. И даже если мы выбираем одного крупного партнера, то и в этом случае двусторонняя зависимость не гарантирует, что в будущем не случится болезненного разрыва, следовало уже из другого доклада, подготовленного руководителем научного направления Центрального экономико-математического института РАН Виктора Дементьева.
Или же наша страна должна стать самостоятельным центром силы, формирующим вокруг себя свой пул заинтересованных в сотрудничестве государств? Тогда стоило бы заняться проработкой финансового обеспечения и обоснования инвестиций в те исследования и разработки, которые будут полезны как России, так и этому пулу. Потому что, как можно было судить по выступлению главного научного сотрудника ИЭ РАН Олега Сухарева, даже сам по себе рост затрат на НИОКР еще не означает, что финансируются именно прорывные или именно новейшие технологии.
