Анастасия Башкатова
В Минфине ранее рассказали о том, что и сами чиновники чуть было не становились жертвами махинаторов. Фото агентства «Москва»
Все больше россиян сталкиваются со звонками мошенников. Одновременно представители Минфина и Центробанка (ЦБ) публично рассказывают истории о том, как жертвами обмана становились даже те профильные чиновники, которые, казалось бы, должны иметь профессиональный иммунитет. Банковские мошенники, махинаторы, кибервзломщики – это уже институализированная организованная преступность. И с ней можно, конечно, пытаться бороться курсами для населения по финансовой грамотности, но этого явно недостаточно, сообщили в Высшей школе экономики (НИУ ВШЭ). Тем более что и сами курсы, как рассказали «НГ» в НИФИ Минфина, тоже порой могут быть организованы мошенниками.
Топ-3 самых популярных схем финансового мошенничества с использованием методов социальной инженерии, то есть психологического воздействия на жертву, например, в ходе телефонного разговора, сейчас выглядит так. Это обман с помощью якобы случайного денежного перевода (деньги просят вернуть назад); предложение перевести свои средства на специальный счет для их безопасности – некий спецсчет ЦБ; предложения заработать в интернете на «инвестициях», например, в криптовалюту или сомнительные акции.
К такому выводу пришли специалисты Центра медиапрактик Института коммуникационного менеджмента НИУ ВШЭ в докладе, подготовленном по итогам опроса представителей медийного сообщества, специализирующихся на финансовой тематике.
О том, что такие виды манипуляций приобретают все более массовый характер, косвенно можно судить и по другому опросу. По данным Всероссийского центра изучения общественного мнения, все больше россиян сообщают о том, что они сталкивались со звонками мошенников: в начале февраля об этом говорили уже 67% из 1,5 тыс. опрошенных против, например, 57% в 2021 году и 63% в 2022-м.
Но исследователи ВШЭ привели отдельно еще один топ-3 мошенничеств – с применением современных технологий. Эту тройку возглавило использование дипфейков (подделок лица, голоса жертвы) и искусственного интеллекта (ИИ). Пока это не стало именно массовой историей, но экспертов тревожит вопрос о том, насколько долго «пока» продлится. По некоторым оценкам, речь идет о нескольких месяцах или даже неделях затишья перед бурей.
«НГ» тоже сообщала, что в условиях, когда многие персональные данные уже и так утекли в даркнет и когда все больше организаций начинают аккумулировать биометрические данные, именно дипфейки с подключением возможностей ИИ могут нанести наиболее сокрушительный удар по финансовой безопасности граждан (см. номер от 14.02.24).
Другие пункты топ-3 мошеннических схем с применением современных технологий – это внедрение вредоносных программ на устройства, а также взлом почты, страниц в соцсетях и иных приложений. Более того, порой даже взламывать ничего не требуется – злоумышленники создают сайт-клон (фишинговый сайт или фишинговую страницу в соцсети), с помощью которого вводят в заблуждение своих жертв.
Авторы исследования делают вывод о высоком запросе общества в адрес государства и банковского сообщества на борьбу с мошенничеством. Но также они указали на важность воспитания в гражданах определенной финансовой грамотности.
На практике, однако, все намного сложнее. В ходе круглого стола, на котором обсуждалось исследование, директор Банковского института НИУ ВШЭ Василий Солодков сообщил, что такие мошенники – это «самая настоящая организованная преступность», которая работает уже не первый год. «И самое странное – масштаб этой деятельности растет, – продолжил эксперт. – А с организованной преступностью может полноценно бороться исключительно правоохранительная система. К сожалению, я по крайней мере не вижу никаких позитивных сигналов, что, во-первых, система поставила себе задачу остановить этот вал, и второе – что если она с этим и борется, то достигнут какой-то положительный результат».
Если же у правоохранительной системы по какой-то причине что-то не получается, то, по словам Солодкова, задача по защите граждан от злоумышленников делегируется другим институтам – в частности, самим банкам и Центробанку. Насколько это продуктивно – большой вопрос. Допустим, Солодков напомнил об инициативе, которая касается временной заморозки денежных переводов. По его словам, «это очень, конечно, интересно», но тонкость в том, что «чем эффективнее и быстрее работает платежная система, тем лучше экономике».
Отметим, если же и сами банки вместе с регулятором тоже не способны сделать финансовую среду безопаснее, то уже на следующем этапе задача защиты своих средств делегируется самому населению. Так и возникает идея о повышении финансовой грамотности граждан. Но ведь и этого явно недостаточно.
Финансовая грамотность – это, как образно разъяснил на круглом столе советник руководителя службы по защите прав потребителей и обеспечению доступности финансовых услуг ЦБ Александр Коланьков, скорее попытка вспахать землю, чтобы затем засеять ее полезными зернами. Но она, конечно, не становится панацеей.
Ведь, допустим, с одной стороны, нужно менять еще и ментальность самих финансовых структур, которые, по уточнению Коланькова, считают, что вложения в информационную безопасность негативно влияют на их прибыльность в моменте. С другой стороны, «конечно, и самих правоохранителей в этом новом дивном мире тоже нужно обучать», признал он.
Более того, само знание разных рекомендаций – например, о том, что нужно читать договор перед тем, как его подписать, – вовсе не гарантирует, что человек все равно не попадется на уловки мошенников. «Сейчас уже есть случаи, когда и доктора экономических наук, и государственные чиновники становятся жертвами мошенников. Никто не защищен», – обратил внимание Коланьков.
Об этом же ранее сообщали и в правительстве. «У нас даже в Минфине были очень высокопоставленные люди, которые занимаются финансовыми рынками и разбираются в них, которых вот почти удавалось обмануть, потому что их ловили в определенные моменты и использовали определенные трюки, которые подходили именно для них в данном моменте», – рассказывал осенью прошлого года директор департамента финансовой политики Минфина Иван Чебесков (цитата по ТАСС).
Что же этому можно противопоставить? Представители финансового блока все равно настаивают – только еще более качественную самооборону граждан. И теперь говорится не столько о финансовой грамотности, сколько о финансовой культуре. Понятие, скажем так, тоже довольно трудно измеримое.
«Глобально необходим переход от знаний к установкам. Чтобы люди не только знали о случаях мошенничества и могли пересказывать их друг другу, но и соблюдали базовые правила финансовой безопасности, которые помогут избежать потерь при любых сценариях», – пояснил «НГ» руководитель проекта Научно-исследовательского финансового института (НИФИ) Минфина «Моифинансы.рф» Михаил Сергейчик.
По его словам, несмотря на то что с развитием новых технологий мошеннические схемы все время видоизменяются, «способы противодействия мошенничеству остаются почти неизменными». «Человек, который в курсе основных мошеннических схем, ответственно относится к передаче персональных данных третьим лицам, использует сложные пароли для основных аккаунтов и постоянно меняет их, пользуется антивирусами на телефоне и персональном компьютере, а также сервисами по блокировке спам-звонков, в большинстве случаев не станет жертвой мошенников», – пояснил Сергейчик.
Хотя уточним, что и такой человек тоже может стать жертвой мошенников. Ведь даже передавая свои данные только тем организациям, которые, казалось бы, по определению должны гарантировать их защиту, все равно нельзя быть на 100% уверенным, что эти организации или их отдельные сотрудники добросовестно выполнят свою работу.
Другой важный момент. Все больше получая информации о важности финансовой грамотности, проникаясь этой идеей, некоторые граждане могут прогореть как раз на своем стремлении стать финансово грамотнее. «Интерес населения к финансовому просвещению может иметь оборотную сторону медали – могут встречаться предложения, лишь замаскированные под «финансовую грамотность», – пояснил «НГ» Сергейчик. – Одни используют тему финансового просвещения для наращивания охватов: блогеры, владельцы каналов и тематических групп в соцсетях и мессенджерах. Другие – с корыстными целями: ввести в заблуждение, убедить «вложиться» в «знания» или очередной «выгодный инвестиционный проект».
Кроме того, курсы по финансовой грамотности могут использоваться как приманка для привлечения аудитории, чтобы собирать личные данные или под видом уникального инвестиционного предложения попытаться выманить деньги у граждан.
«Если для финансовых услуг обязательно требуется лицензия, то для образовательных услуг лицензирование не всегда становится обязательным условием. Поэтому их проще использовать как ширму для мошеннических схем, а также проще рекламировать и продвигать в интернете», – пояснил также Сергейчик.
По его словам, методов распознавания лжекоучей и гуру финансового благополучия немало, «но все они сводятся к тому, чтобы всегда осознавать, что черпать информацию можно и нужно только из официальных источников, а «учителей» оценивать критически в разрезе их компетенции и ответственности».
Выступая на круглом столе ВШЭ, финансовый омбудсмен Ассоциации банков России Павел Медведев попытался донести до собравшихся еще одну мысль – о том, что схемы, довольно похожие на мошеннические, намного чаще могут применяться как раз легальными организациями и они могут иметь при этом последствия для граждан намного более серьезные, чем даже после атак различных телефонных или кибермошенников. Как уточнил Медведев, он проанализировал статистику поступивших к нему обращений за полгода и пришел к выводу, что за это время жалоб на легальные финансовые организации ему поступило в 30 раз больше, чем на нелегальные.
