Лесоклиматические проекты ищут международного признания

Лес поможет Сахалину стать углеродно нейтральным. Фото РИА Новости

Госдума приняла в окончательном чтении законопроект о проведении в Сахалинской области эксперимента по регулированию выбросов парниковых газов. Его цель – достичь углеродной нейтральности региона. В том числе за счет увеличения поглощающей способности сахалинских лесов, что потребует запуска лесоклиматических проектов – инструмента декарбонизации, который в России практически не используется. Участники организованного Российским партнерством за сохранение климата вебинара, прошедшего на днях, рассказали, как такие проекты организованы за рубежом и что мешает поставить их на поток в нашей стране.

Климатические проекты – мероприятия по сокращению выбросов или увеличению поглощения парниковых газов, результат которых выражен в углеродных единицах: инициатор проекта может их продать или провести их зачет для снижения своего углеродного следа. Соответственно, к лесоклиматическим проектам относятся, например, инициативы по лесовосстановлению, лесоразведению, охране лесов от пожаров и др.

«Проблема лесоклиматических проектов и в целом достижения Россией углеродной нейтральности стоит как никогда остро, особенно после недавнего совещания у вице-премьера Андрея Белоусова, на котором обсуждалась будущая стратегия низкоуглеродного развития до 2050 года, – отметила директор департамента внешних коммуникаций En+ Group Ольга Санарова. – Операционный план должен быть утвержден уже до 1 марта – остается мало времени, чтобы его доработать. Сценарий предполагает, что к 2050 году мы должны снизить выбросы на 79% от уровня 2021 года, что, конечно, достичь очень трудно. Мы очень надеемся, что в этом нам смогут помочь лесоклиматические проекты».

Потенциал у этого направления действительно большой. Интерес к лесоклиматическим проектам со стороны государств и бизнеса растет, позволяя строить оптимистичные прогнозы на ближайшую перспективу, в том числе в связи с множащимися планами компаний по сокращению выбросов. Любопытно при этом, что пока в мире нет общепризнанных ответов на некоторые собственно экологические вопросы, которые возникают в этой связи: в частности, до сих пор дебатируется, чему отдавать приоритет – лесовосстановлению или сохранению лесов.

Заслуживает внимания пример Канады: как и Россия, это в основном территория бореальных лесов, и структура управления, включающая федеральный и региональные уровни, схожа с российской. В стране разработаны 8 типов лесоклиматических проектов и уже есть очень подробная, а главное – международно верифицированная их методология. Как отмечают эксперты, это ключевой момент для международного признания результатов климатических мероприятий. В России же пока не совсем понятно, как определять даже ключевые параметры проектов, позволяющие рассчитать их эффект – базовую линию и так называемую «дополнительность».

Спикеры обратили внимание на то, что бизнес начинает заниматься лесоклиматическими проектами, как правило, на сравнительно поздних этапах декарбонизации, уже сократив выбросы из подконтрольных источников. При этом, как подчеркнула директор по устойчивому развитию РУСАЛа Ирина Бахтина, есть отрасли, где просто отсутствуют технологии для такого быстрого сокращения собственных выбросов, какого требует сложившаяся климатическая ситуация. «Мы это слышим от представителей не только металлургии (где все более-менее нормально), но и других отраслей, – заметила она. – Есть определенный цикл НИОКР, который занимает в определенных случаях десятилетия. Требуются многомиллиардные вложения для того, чтобы эти технологии не просто были запущены в пилотных проектах, а вышли на коммерциализацию и стали жизнеспособны. Мы можем лишь упустить время, если не будем стимулировать бизнес параллельно со снижением собственных выбросов уделять серьезное внимание и таким проектам. А бизнес умеет довольно эффективно такие проекты реализовывать».

Несмотря на то, что российское законодательство только недавно начало регулировать данную сферу, опыт реализации в стране лесоклиматического проекта с 2019 года имеет металлургический сегмент En+ Group. Данный проект предусматривает высадку 1 млн деревьев и принятие мер по лесоохране в Красноярском крае и Иркутской области во взаимодействии с Рослесхозом и властями регионов. Компания активно вовлечена в климатическую повестку благодаря своему основателю Олегу Дерипаске.

Ана Эйрис, заместитель директора международной компании South Pole, занимающейся проектами по сокращению выбросов парниковых газов, связала растущий в мире спрос на лесоклиматические инициативы прежде всего с их относительной простотой и понятностью. Природосберегающие решения легко объяснить, они технически не очень сложны, и для всех очевидно, почему важно сохранять или восстанавливать биоразнообразие – этим они очень привлекательны для широкой публики и рынка.

Но при этом, заметила эксперт, необходимо понимать, что лесоклиматические проекты требуют очень долгосрочных обязательств, поскольку реализуются десятилетиями. А их ключевой элемент – дополнительность: нужно ясно понимать точку отсчета, базовый сценарий (что будет, если ничего не предпринимать) и собственно результат проекта – какой дополнительный эффект он будет иметь для углеродного баланса.

В России пока этот инструмент только начинает развиваться. «Мы хотим сделать проект, который, с одной стороны, будет признан на международном уровне, а с другой, сделает такие проекты возможными в России, запустит их как индустрию», – рассказала Ирина Ведерникова, директор Сахалинского климатического центра Сахалинского госуниверситета, занимающегося консультационным и научно-методическим сопровождением регионального эксперимента. Эксперт подчеркнула: только международное признание обеспечит востребованность результатов этого эксперимента.

Чтобы его запустить, необходимо поправить Лесной кодекс. Пока там не предусмотрен такой вид деятельности, как лесоклиматический проект, хотя весь комплекс подразумеваемых им мероприятий – утилизация мертвой биомассы, санитарные рубки, дополнительное лесовосстановление, противопожарные меры – не запрещен. Сложность в том, что нормы, регулирующие аренду лесных участков, сейчас настроены под лесозаготовку. По словам Ирины Ведерниковой, нужно определить, в каком виде и по какой ставке участок передается из государственного лесного фонда для реализации лесоклиматического проекта, в каком виде возвращается, какие обязательства в дальнейшем возникают у государства.

Но главная проблема даже не в этом, а в отсутствии в стране международно признанной методологии, на соответствие которой можно проверить лесоклиматический проект. Так, например, сахалинский эксперимент будет проводиться с опорой на мировые разработки. Однако методологию, учитывающую российские условия, придется разрабатывать и верифицировать в каком-либо из международных реестров.

«У нас есть лесной фонд, и мы хотим прийти к международно признанным углеродным единицам как результатам лесных климатических проектов: создаем реестр углеродных единиц, органы по валидации и верификации климатических проектов. Но такое звено, как методология, стандарты реализации климатических проектов, отсутствует, этим никто не занимается, – подчеркнула Ирина Ведерникова. – Это основной сдерживающий фактор. Нужна опережающая разработка методологий повышения поглощающей способности лесных экосистем в России. А дальше можно будет провести картирование участков по типам методологий. Такая работа позволит стартовать не одному-двум пилотным проектам, а запустить их поток».