В России создан механизм самопорождения рентной экономики

Фото Reuters

Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП), который неофициально можно охарактеризовать как «мозговой трест» при первом вице-премьере Андрее Белоусове, раскритиковал подходы, взятые на вооружение в том числе Андреем Белоусовым. ЦМАКП предупредил, что политика стабилизации в России приводит к порождению и укреплению «рентной экономики», дестимулированию инвестиций в нерентные отрасли и торможению экономического роста. Указал он и на формирование особых отношений «патроната» между государством и экспортерами: государство живет за счет доходов сырьевых экспортеров, а в отдельные моменты хочет получить неформальный доступ и к их сверхдоходам, в обмен на что крупнейшие компании рассчитывают на особые гарантии.

Стабилизационный подход, выбранный финансовыми властями РФ, способствует ухудшению структурных параметров и потенциала роста экономики. Об этом предупредили специалисты ЦМАКПа.

«Попытка «остудить экономику» и снизить… инфляцию через повышение ключевой ставки ведет к дестимулированию инвестиций в основной капитал – и с точки зрения доступности кредитных ресурсов для большинства нерентных отраслей, и с точки зрения мотивации инвестиций», – считают эксперты. Тем самым, по их словам, у компаний просто не остается рациональных причин инвестировать и принимать риски с доходностью 3–7% годовых при возможности безрискового аккумулирования средств на депозитах.

Это приводит к трем последствиям. Во-первых, как сообщает ЦМАКП, формируется самоподдерживающийся механизм торможения долгосрочного роста: «Снижение инвестиций сейчас ведет к уменьшению производственного потенциала, соответственно к сокращению потенциального прироста ВВП через инвестиционный цикл 3–4 лет».

Во-вторых, рост инвестиций во все большей степени опирается на их финансирование самими предприятиями. «Так, доля собственных средств в финансировании инвестиций в основной капитал увеличилась примерно с 40% в 2008–2010 годах до 55% – в 2020-м», – сообщил ЦМАКП. В основном это произошло за счет сжатия так называемых прочих источников инвестиций, то есть средств, поступающих «в том числе через вышестоящие организации, головные структуры холдингов, привлекаемых с финансовых рынков». Их доля упала с 30 до 16% за указанный период. В результате дополнительные возможности развития получают именно рентный сектор и отрасли, привлекающие государственные инвестиции.

В-третьих, определяющую роль в экономической политике играет перераспределение корпоративных налогов и ренты разной природы: «Собственно природной; ценовой, связанной с конъюнктурным повышением цен на сырье; курсовой, обусловленной девальвацией рубля, если таковая происходит».

В итоге налоговая нагрузка на корпорации в России, по экспертным данным, «одна из наиболее высоких в мире»: около 30% ВВП, из которых 7,5% ВВП – налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ), а еще более 2% ВВП – экспортные пошлины, выплачиваемые крупными, в основном экспортно ориентированными компаниями.

Одновременно с этим налоги на население, по данным экспертов, «одни из самых низких в мире»: 4,4% ВВП плюс 0,3% налогов на имущество.

* Динамика ВВП в %.  Минус – падение. Данные округлены Источник: Международный валютный фонд

Формируются отношения «патроната» между государством и крупнейшими, вовлеченными в финансирование государственных проектов корпорациями – в частности, «распространение подхода «too big to fail» (слишком большой, чтобы потерпеть неудачу) в отношении крупных сырьевых компаний, что как минимум негативно влияет на мотивацию остального бизнеса», поясняет ЦМАКП.

Хрестоматийной иллюстрацией к описанному можно считать неединичные попытки Андрея Белоусова изъять сверхдоходы у ряда экспортно ориентированных крупных компаний. Несколько лет назад – в должности помощника президента – он указал более чем на 500 млрд руб., образовавшихся благодаря рыночной конъюнктуре, которые можно направить на реализацию майских указов.

В этом году он уже сообщал, как ряд компаний «нахлобучили» бюджет на 100 млрд руб., в том числе за счет увеличения вслед за мировыми внутренних цен. «Я говорил некоторым из них: «Ребят, я сейчас даже не буду думать, как с вас снять – такой налог, сякой, через НДПИ. Единственное, ценник вот», – пояснял он весной этого года в интервью РБК.

«В текущей ситуации получается так, что ориентация на добычу сырья и его продажу более привлекательна, чем долговременные вложения в развитие технологичных, сложных отраслей, чем производство продукции высокого передела. Здесь с выводами специалистов приходится согласиться», – комментирует обзор ЦМАКПа первый вице-президент «Опоры России» Павел Сигал.

«Несмотря на постоянные заявления о необходимости «слезть с нефтяной иглы», этот процесс идет очень медленно. При этом после мирового кризиса – 2008, а особенно после геополитических событий 2014 года экономический курс нацелен на достижение макроэкономической стабильности, под которой понимаются низкая инфляция, консервативное планирование бюджетных расходов, низкий уровень госдолга и очень высокий уровень резервов», – пояснила руководитель отдела компании «Финам» Ольга Беленькая. С 2014 года российская экономика фактически стагнирует, напомнила она.

«Рентная экономика способствует экономической стабилизации, но не может дать высокие темпы роста», – пояснил руководитель департамента компании «Универ Капитал» Андрей Верников. «Для чего нужно развитие бизнеса, зачем новые кредиты, капитальные инвестиции? Есть две цели: кратное увеличение количества потребителей ваших услуг; существенное повышение монетизации каждого потребителя ваших услуг. Ни первая, ни вторая цель не достижимы, если основа бизнеса – добыча полезных ископаемых, – пояснил директор региональной сети по работе с состоятельными клиентами «БКС Мир инвестиций» Григорий Сосновский. – Доля на этом рынке в лучшем случае сохраняется, а стоимость определяется мировой конъюнктурой и давно не будоражит». Что ж, Россия имеет одни из самых крупных международных резервов в мире. Но это модель «скорее охранительная, чем развивающая», уточнил он.

Чтобы уйти от этой модели, нужно заняться восстановлением полного цикла производства – от сырья до институтов и лабораторий, уточнил Сигал. Но это дело многих лет и очень больших внутренних ресурсов: финансовых, научных, управленческих, кадровых.

В качестве примера самоподдерживающегося механизма торможения можно рассматривать в том числе итоги 2021 года. Если резюмировать и прогнозы властей РФ, и оценки Междунарондого валютного фонда, то по итогам года восстановительный экономический рост в России достигнет 4,5–4,7%. Такой рост может показаться успехом после почти десяти лет стагнации. Но на фоне некоторых других стран, с учетом того, что, например, Бразилия вырастет, по прогнозу МВФ, на 5%, США – на 6%, Китай или, например, Эстония – более чем на 8%, Турция – почти на 9%, российский рост выглядит весьма средне.