Лесные пожары могут испортить России переговоры по энергопереходу

Пожары наносят многомиллиардный ущерб. Фото Reuters

Минприроды предварительно оценило экономический ущерб от лесных пожаров в России примерно в 11 млрд руб. в 2021 году. Эти оценки выглядят сильно заниженными, считают эксперты «НГ». Пожары необходимо рассматривать в контексте климатической повестки. Ведь кроме поглощающей способности лесов, на которую российские власти возлагают большие надежды на переговорах по энергопереходу, необходимо учитывать и выбросы от лесных пожаров, которые, по сегодняшним расценкам, нанесли бы российскому бюджету урон более чем в 1 млрд долл.

Экономический ущерб от лесных пожаров в России, по предварительным подсчетам, составил 10,6 млрд руб. в 2021 году, при этом зафиксирована рекордная площадь, пройденная огнем, заявил глава Минприроды России Александр Козлов. «На землях лесного фонда возникло почти 15 тыс. лесных пожаров на площади свыше 10 млн га», – сообщил он. По словам министра, на долю Дальнего Востока пришлось 90% от этих территорий, причем большая часть – на Якутию (8,1 млн га). По текущему валютному курсу это ущерб составляет чуть менее 150 млн долл.

В Рослесхозе пояснили ТАСС, что окончательная оценка ущерба от лесных пожаров появится в начале 2022 года, когда пройдут все натурные проверки. По данным ведомства, в 2019 году ущерб составлял более 13 млрд руб., в 2020 году – около 11,5 млрд руб.

Один из главных вопросов, который, судя по всему, пока недоучитывают профильные российские ведомства, – это углеродный след от пожаров. Хотя пожары наносят двойной климатический урон: это не только гибель лесов, но и увеличение выбросов. Российские же власти пока концентрируют внимание, наоборот, на поглощающих способностях отечественных лесов, считая их одним из важных аргументов в свою пользу при торговле с экономическими партнерами по энергопереходу.

Теоретически благодаря учету поглощающей способности наших лесов можно, например, сгладить планируемое Евросоюзом (ЕС) введение трансграничного углеродного сбора в отношении российских экспортеров. Первый вице-премьер Андрей Белоусов в сентябре назвал возможность использования российских лесов для поглощения углекислого газа в качестве одного из пунктов-направлений программы по содействию энергопереходу наряду с ускорением технологической модернизации отраслей экономики и налоговыми стимулами для бизнеса.

С 2026 года ЕС будет облагать углеродным сбором черные металлы, алюминий, цемент, минеральные удобрения и электроэнергию. «Если это пересчитать в импортные пошлины, то вся сумма этих товаров – около 7 млрд долл., а этот платеж (углеродный сбор. – «НГ») в среднем должен составить чуть более 1 млрд», – подсчитал Белоусов на международном экспортном форуме «Сделано в России – 2021» 10 декабря.

Оценки властей о размере поглощения выбросов некоторые экологи считают чрезмерно завышенными. «В мае вице-премьер Виктория Абрамченко заявила, что поглощающая способность наших экосистем оценивается в 2,5 млрд т эквивалента углекислого газа в год. Это совершенно фантастическая величина – она в разы превосходит предыдущие оценки и достигнута может быть только подгонкой данных и методик под желаемый результат», – высказал «НГ» свое мнение руководитель лесного отдела Greenpeace России Алексей Ярошенко.

Как при этом говорит директор Центра экономики окружающей среды и природных ресурсов НИУ ВШЭ Георгий Сафонов, «методики оценки ущерба от пожаров не очень прозрачны, но главное – они совсем не учитывают ценности леса, утраченные из-за пожаров, в том числе влияние на биоразнообразие, гибель ценных видов растений и животных, деградацию экосистем, а также огромные эмиссии СО2». Он при этом отмечает, что Россия вносит колоссальный вклад в глобальное поглощение парниковых газов: площадь лесов России составляет 20% от площади лесов мира, а запасы древесины в них – 14,6% от мировых.

«Если формальная причина пожара – молния или если причина не установлена, то используются минимальные ставки платы за древесину – крупная погибшая сосна или лиственница в Якутии или Эвенкии может оцениваться в десять рублей, – пояснил Ярошенко. – Если же следствие установило, что пожар возник по чьей-то вине (даже когда конкретный виновник не найден) – эти ставки умножаются на повышающие коэффициенты от 50 для обычных эксплуатационных лесов до 250 для лесов на особо охраняемых природных территориях. Получается, что если списать пожар на молнию – не важно, по какой причине он возник в реальности, или если просто не выяснять причину его возникновения, то «ущерб» автоматически уменьшается в десятки или даже сотни раз». То есть, как следует из его пояснений, «чем хуже охраняются леса и чем реже устанавливаются реальные причины пожаров, тем меньшим оказывается официальный ущерб от них».

Но даже если ущерб считается с повышающими коэффициентами, в далеких северных лесах (а именно они сильнее всего горели в этом году) ущерб все равно оказывается весьма незначительным, поскольку сами ставки платы за древесину, утвержденные правительством, привязаны к расстоянию вывозки этой древесины, и в далеких лесах оказываются самыми низкими, говорит эксперт. «Такой подход к ставкам был определен еще указом императора Павла I, когда ни про какую климатическую роль лесов никто еще не думал, и с тех пор принципиально не изменился», - сообщил Ярошенко.

«Если пожар возник от естественных причин, то ущерб оказывается чисто символическим. Эти расчеты не учитывают не только ущерб от задымления, но также от смыва с мест пожаров почвы в водоемы, утраты экосистемных услуг леса, ущерб для фауны, пищевых ресурсов леса, - сказал «НГ» директор Лесного попечительского совета FSC России Николай Шматков. – Если пожар случился на тех землях, на которых существование леса не предусматривается, но по факту он там растет (в первую очередь, это леса на заброшенных землях сельхозназначения, которых, по разным оценкам, в России от 30 до 70 млн га), то официальный ущерб от лесного пожара оказывается равным нулю. Оценочно площадь таких пожаров в этом году составила 8 млн га».

«Получается, что если сгорает лес, по бюрократическим причинам лесом не считающийся, то ущерб оказывается нулевым, а если пожар списывается на молнию (это очень распространенная практика, главы некоторых регионов, например, Якутии, говорят о том, что почти все пожары возникли от молний, хотя ученые уверяют, что причина примерно 9 из 10 лесных пожаров – человек), то ущерб сокращается в десятки или сотни раз по сравнению с пожаром, возникшим по вине человека», – говорит Шматков. И он тоже подтверждает: получается, что «чем хуже расследуются причины возникновения пожаров, тем меньшим оказывается официальный ущерб».

По словам Шматкова, если рассчитать величину эмиссии углерода при лесных пожарах по методике Центра экологии и продуктивности лесов РАН, то оценочно учтенные пожары в лесном фонде привели к эмиссии около 57 мегатонн углерода; а если оценивать все лесные пожары на разных землях, то будет около 107 мегатонн углерода. И это сопоставимо с эмиссией от всей промышленности, энергетики и транспорта небольших европейских стран, таких, например, как Чехия, отмечает Шматков. «С учетом того, что 1 тонна углерода стоит примерно 10 долл., то если бы торговля выбросами шла уже сегодня, Россия потеряла бы на пожарах в 2021 году свыше миллиарда долларов», – сообщил эксперт.

Если бы в России учитывалась ценность предотвращенного выброса СО2 от лесных пожаров, то можно было бы оценить «климатический ущерб» в стоимостном выражении, однако в РФ нет цены на углерод и пока не планируется ее вводить, говорит Сафонов. «Россия настойчиво желает изменить методику расчетов и увеличить своё «поглощение» углерода лесами в том числе за счёт включения в расчеты неуправляемых (резервных) лесов. Однако при этом совершенно игнорируются возрастающие риски лесных пожаров. Россия может столкнуться с ситуацией, когда выбросы СО2 от пожаров и других воздействий на леса превысят объёмы поглощения углерода. Так уже произошло в Канаде в начале 2000-х годов. Тогда этой стране пришлось даже выйти из Киотского протокола. Но некоторые лоббисты продолжают подталкивать правительство к уже известным граблям, ловушке лесного углерода, который имеет свойство не только накапливаться, но вылетать в атмосферу при пожарах», - говорит Сафонов.

По мнению эксперта, мировое сообщество будет сложно убедить в том, что перерасчёт объемов поглощения «на бумаге» адекватен. «Кроме того, для компенсации углеродного следа лесные поглощения, полученные не в рамках целевых проектов, верифицированных международными аккредитованными организациями, приниматься не будут. Целесообразно развивать систему поддержки проектной деятельности в лесном секторе с привлечением углеродных инвестиций. Опыт в мире уже есть, Россия способна стать крупным рынком для лесных углеродных проектов», - отмечает эксперт.

В настоящее время поглощающая способность российских лесов составляет 610 млн. тонн CO2-эквивалента (по данным национального кадастра), сообщили «НГ» в Минприроды. «Стратегией низкоуглеродного развития предусмотрен рост этого показателя до 1,2 млрд. тонн CO2-экв., в первую очередь за счет потенциала поглощающей способности российских лесов. В рамках государственной лесной политики последовательно и системно осуществляются меры по охране, лесовосстановлению и устойчивому управлению лесами. По поручению президента Владимира Путина в июле 2021 года принято решение увеличить ежегодное финансирование борьбы с лесными пожарами с 6 до 14,2 млрд.руб. Из дополнительных 8,2 млрд руб. на авиапатрулирование направляется 3,2 млрд., 1,4 млрд – на увеличение численности сотрудников парашютно-десантной службы, 0,7 млрд руб. – на наземное патрулирование, 2,9 млрд – на тушение лесных пожаров».

С пожарами справиться можно, но нужны реальные действия, считает Ярошенко. «Во-первых, нужно сокращать площадь неохраняемых лесов, так называемых "зон контроля", где пожары можно не тушить ( сейчас на них приходится почти половина российских лесов). Во-вторых, нужно убирать из законодательства положения, вынуждающие собственников сжигать свои леса (например, штрафы и отъем земель сельхозназначения за то, что на них располагаются леса или растут некоторые типично лесные растения). В-третьих, нужно исключать пожароопасные практики из сельского и лесного хозяйства (сельхозпалы, профилактические выжигания, огневую очистку лесосек в пожароопасный период). В-четвертых, нужно мотивировать пользователей лесных участков к борьбе с лесными пожарами - в частности, установить на законодательном уровне, что потери лесов от огня снижают разрешенный объем заготовки древесины. Ну и, конечно, не врать - потому, что лживая отчетность по пожарам в конце концов ведет к принятию ошибочных управленческих решений», говорит эксперт.