Министерства пытаются поделить Фонд национального благосостояния

Трасса, которая свяжет столицу и Казань, – в приоритете у финансовых ведомств. Фото агентства «Москва»

Россия уже сейчас могла бы инвестировать финансовый «излишек» в развитие. Это 7 трлн руб. дополнительных налоговых поступлений. Это около 100–120 млрд долл. из международных резервов, на которые указали эксперты Высшей школы экономики (ВШЭ). Главное – решить: во что вложить госсредства, чтобы оперативно получить осязаемый результат. Опрошенные «НГ» эксперты из ВШЭ, Института экономической политики (ИЭП), Института экономики роста, Центра стратегических разработок (ЦСР) и др. призвали избегать финансирования в чистом поле проектов-«динозавров», усугубляющих сырьевую зависимость. Их список приоритетов иной: обрабатывающий сектор с учетом глобальных цепочек стоимости и конкурентных преимуществ, новые технологии, устранение территориальных диспропорций через раскрытие потенциала отстающих регионов и повсеместное развитие человеческого капитала.

Ситуация с Фондом национального благосостояния (ФНБ) – наглядная иллюстрация концептуального тупика, в котором, судя по всему, оказались ведомства при планировании инвестиционной активности государства.

С одной стороны, дополнительные налоговые поступления, как сообщал глава Федеральной налоговой службы Даниил Егоров, составят в этом году около 7 трлн руб. С другой – эти средства могут не попасть в экономику, так как порог ликвидной части ФНБ, при достижении которого можно будет инвестировать резервные средства, повышается с 7 до 10% ВВП.

Это при том, что в экспертном обществе говорят об уже накопленном финансовом «жирке», который безболезненно можно было бы направить в развитие. Как сообщил «НГ» замдиректора Центра развития НИУ ВШЭ Валерий Миронов, максимально необходимый объем международных резервов для страны – «внешний долг: менее 500 млрд долл.». А минимально необходимый объем – «внутренний долг и трехлетнее финансирование критического импорта: около 400 млрд долл.». Существующий размер резервов гораздо больше, излишек можно направить на инвестиции, считает Миронов.

По состоянию на 26 ноября в международных резервах РФ находилось почти 620 млрд долл. Если ориентироваться на максимальные экспертные оценки, около 100–120 млрд долл., или от 7 до 9 трлн руб., уже сейчас можно инвестировать. Дополнительные налоговые поступления, излишки в резервах позволяют заняться развитием не в ущерб текущим тратам, а в дополнение.

Но пока что инвесторам сообщается о возможности направить из ФНБ до 2024 года 2,5 трлн руб. на инфраструктурные проекты (на возвратной основе; вне зависимости от порога ликвидной части). В пресс-службе Счетной палаты, ссылаясь на материалы к законопроекту о бюджете, сообщили, что «в рамках ликвидной части ФНБ планируется резерв на финансирование новых самоокупаемых инфраструктурных проектов в размере до 2,5 трлн руб.».

На что будут направлены эти средства в течение трехлетки? В пресс-службе Минфина посоветовали «НГ» обратиться с вопросом «в профильное ведомство – Минэкономразвития». Как пояснял глава Минэкономразвития Максим Решетников, проекты приходится отсеивать, ведь «под лозунгом развития… некоторые ведомства приносят по факту убыточные проекты, пытаются закрыть убытки текущей деятельности».

«Предоставление средств ФНБ выходит за пределы трехлетнего бюджетного цикла по причине капиталоемкости проектов и длительности их реализации», – объяснили в ведомстве Антона Силуанова и уточнили, что сейчас идет подготовка стратегического и комплексного обоснования проектов.

Замминистра экономического развития Илья Торосов сообщил «НГ», что перечень инфраструктурных проектов, финансирование которых предлагается из средств ФНБ в объеме до 2,5 трлн руб. до 2024 года, согласован президентом.

Он состоит из 12 проектов в различных сферах, которые обеспечат развитие инфраструктуры и промышленности, модернизацию железнодорожной и автодорожной сети (например, строительство трассы М12 Москва–Казань), а также сферы ЖКХ, обновление железнодорожного подвижного состава и воздушных судов, перечислил Торосов.

Это отразится на повышении качества жизни и благосостоянии граждан, в том числе в результате создания новых рабочих мест. «Мы ожидаем рост ВВП от реализации утвержденных проектов около 45 трлн руб. в ближайшие 30 лет», – уточнил он.

Эксперты признают важность развития инфраструктуры. Среди проектов, которые могут быть частично профинансированы за счет ФНБ и придать импульс экономическому развитию, руководитель центра инвестиционного анализа ЦСР Даниил Наметкин упоминает Восточный полигон, высокоскоростные магистрали, комплекс по переработке этансодержащего газа в районе Усть-Луги, газохимический кластер на Ямале и т.д.

Но, как показывает дальнейший опрос экспертов, этого недостаточно. «Некоторые экономисты предлагают развивать транспортную инфраструктуру, используя положение России между Европой и Китаем (к слову, сегодня наблюдается дефицит железнодорожных мощностей для перевозки грузов из Китая). Но назвать это решение многообещающим на долгосрочном горизонте сложно», – считает научный сотрудник лаборатории развития налоговой системы ИЭП им. Гайдара Елисей Леонов.

Этот момент требует уточнения. В России проблемы с мобильностью, и повышение доступности территорий, использование потенциала транзита – не прихоть, а необходимость, но наряду со стратегическими направлениями «Азия–Европа» транзитная и экспортная инфраструктура должна обрастать сетью локальных железных и автомобильных дорог, малой авиации, следует из пояснений директора Института экономики роста им. П.А. Столыпина Антона Свириденко.

В качестве примера он приводит Сибирь. «В сибирских регионах живет не так много людей на квадратный километр, однако это направление экономически все более интересное. Близость к Азии, большие природные ресурсы, стратегическая отдаленность от «бурлящей» Европы создают предпосылки для абсолютно новой тактики освоения Сибири 2.0, – считает эксперт. – Новые малые или большие города или модернизированные старые, рабочие места, качественная медицинская, социальная, культурная инфраструктура, сбалансированная архитектура и, главное, новый уровень транспортной доступности могут стать факторами, которые позволят организовать здесь форпост безопасности и экономической активности».

«Предприниматели готовы строить новые производства, но все это должно быть сопровождено социальной инфраструктурой от государства. Жильем на основе льготной ипотеки», – уточнил он. Но сначала в Сибирь надо доехать.

Да и в целом внимание должно уделяться выправлению региональных диспропорций, продолжил Свириденко. «На первом этапе хотя бы дофинансировать людей в регионах с низкими доходами», – считает он. Это могут быть выплаты населению, но не только они: налоговые стимулы и вычеты, целевые программы поддержки спроса, включая льготные кредиты. Помогут и программы создания малых производств.

В ЦСР добавляют: крайне важно на горизонте следующих 5–10 лет переломить негативную тенденцию в сегменте малого и среднего предпринимательства (МСП). По словам Наметкина, рост сектора МСП поможет «отстающим» регионам, повысит уровень диверсификации экономики.

«По регионам в первую очередь нужно развивать восток страны. Однако не стоит забывать центр, – добавил научный руководитель Института региональных проблем Дмитрий Журавлев. – Там находится главный ресурс – люди». «Производство, не требующее большого количества сырья, нужно размещать в центре», – считает он.

Фактически каждое направление для инвестиций следует соотносить с глобальной целью, которая стоит перед страной, – развитием человеческого капитала. Ведь строительство трасс в поле не самоцель, важнее «вложения в человеческий капитал для всей страны и в социальную инфраструктуру в отстающих регионах», а это сфера влияния прежде всего государства, следует из пояснений Леонова.

Но на какие отрасли все же делать ставку? «Необходимо избегать проектов, которые потенциально станут проектами-«динозаврами». Для оценки ситуации надо взять паузу по развитию инфраструктуры добычи и переработки угля и прочего грязного топлива (в том числе БАМ), – считает Миронов. – Реализация масштабных инфраструктурных проектов, в том числе с третьими странами, которые объективно закрепят сырьевую специализацию экономики, объективно опасна». К проектам-«динозаврам» он отнес и трубопроводы. Приоритетность проектов, отраслей должна быть продиктована перспективами начавшегося энергоперехода, считает также партнер, директор Института стратегического анализа ФБК Grant Thornton Игорь Николаев.

«После пандемии внедрение облачных вычислений, больших данных и электронной коммерции останется одним из главных приоритетов для бизнеса в соответствии с тенденциями, сложившимися в предыдущие годы», – ожидает Миронов. Также он упоминает рост интереса к шифрованию, робототехнике, искусственному интеллекту.

По данным Института статистических исследований и экономики знаний ВШЭ, спрос на новые технологии к 2030 году вырастет в разы. Диапазон – от семи раз в сфере транспорта до почти 26 раз в сфере финансов. При этом спрос будут предъявлять также обрабатывающий сектор, топливно-энергетический комплекс, агропром. Анализ ВШЭ показал: прежде всего это будет спрос на нейротехнологии и искусственный интеллект, технологии беспроводной связи, новые производственные технологии, технологии виртуальной и дополненной реальности и т.д.

Кроме того, как пояснил Миронов, на фоне активизации бэкшоринга (возврата части обрабатывающих производств из Азии для их приближения к потребителям в Европе и США) «нужно развивать обрабатывающую промышленность в рамках глобальных цепочек стоимости». Наконец, он призывает развивать конкурентные преимуществ и вне глобальных цепочек стоимости, он упомянул железнодорожное машиностроение, машиностроение для строительства и агропрома, медтехнику.

«Драйверами мирового экономического роста в ближайшем будущем в первую очередь будут наукоемкие и высокотехнологичные отрасли, такие как биотехнологии и фармацевтика, химия и нефтехимия, точное машиностроение, включая микроэлектронику, а также зеленая энергетика», – продолжил Леонов. И уточнил, что развитие этих направлений требует активного венчурного инвестирования, причем на долгосрочном горизонте, что для России проблема.

«Рассматривать венчурный капитал в связке с региональным развитием проблематично, поскольку регионы-аутсайдеры не смогут обеспечить предприятия высококвалифицированными кадрами. Поэтому развитие таких отраслей, вероятнее всего, будет концентрироваться вокруг существующих научных центров, – полагает Леонов. – Что остается для отстающих регионов?»

Мы возвращаемся к проблеме устранения региональных дисбалансов при участии государства через развитие социальной инфраструктуры, стимулирование бизнеса, обеспечение мобильности капиталов, выявление и поддержку конкурентных региональных преимуществ, будь то туристический, инновационный, сельскохозяйственный или экспортный потенциал.