Ирина Бахтина: Мы только за положительную «дискриминацию» климатических передовиков

Фото En+ Group

– Ирина Сергеевна, конференция COP26 ожидалась как крупнейшее климатическое мероприятие в мире за последние годы, со времен заключения Парижского соглашения по климату 2015 года. Оправдала ли она эти ожидания? Какие, на ваш взгляд, ключевые и прорывные решения на ней были приняты?

– Действительно, эта конференция была во многом посвящена подведению итогов первой «климатической пятилетки» после Парижского соглашения – в Глазго как раз стороны договорились чаще обсуждать итоги. И именно этот «отчетный» фон (местами чрезмерно приподнятый, а местами весьма тревожный) стал правильным контекстом для уточнения планов и целей каждой конкретной страны – участницы конференции сторон (COP) по реальному достижению цели удержать изменение глобальной температуры на уровне не выше 1,5 градусов Цельсия. Хотелось бы в этом контексте отметить очень качественный, серьезно проработанный план по энергопереходу, подготовленный Министерством энергетики России и представленный на саммите замминистра Павлом Сорокиным.

Как бы то ни было, можно говорить о том, что намерения сторон за две недели саммита действительно скорректировались на сближение с единой глобальной целью. Этому способствовали и два публичных обязательства, принятых в ходе COP26: о поэтапном отказе от угля, подписанном тридцатью странами и городами мира, и по сокращению выбросов метана на 30% к 2030 году крупнейшими компаниями автопрома. Эти обязательства полезны тем, что даже для тех сторон или корпораций, кто к ним пока не присоединился, задают четкую планку, на которую будет акцентировано внимание мировой общественности в ближайшие несколько месяцев, своего рода подсказку, какое направление декарбонизации в том или ином бизнесе или регионе будет восприниматься максимально положительно.

– При том, что алюминий считается одним из самых экологичных материалов, его производство является довольно сложным для снижения углеродного следа. Эта проблема обсуждалась представителями мировой отрасли на COP26. Есть ли общее понимание, как можно ее решить? Насколько в отрасли готовы присоединиться к все более популярной цели полной декарбонизации к 2050 году?

– Отрасль действительно полным ходом вписывается в идеологию нулевого углеродного баланса: практически каждая из семи крупнейших международных алюминиевых корпораций опубликовала собственные климатические цели на ближайшие 5-10 лет, а четыре из них (включая РУСАЛ как алюминиевый сегмент бизнеса En+ Group) опубликовали стратегии достижения углеродной нейтральности (Net Zero) к 2050 году.

Неудивительно поэтому, что несколько сессий климатического саммита были посвящены исключительно алюминиевому сектору, роль которого в декарбонизации глобальной экономики – в создании необходимой инфраструктуры возобновляемых источников энергии (ВИЭ), развитии электромобилестроения, экологичной возвратной и пригодной к переработке упаковки потребительской продукции – важна. Напомню, что все дискуссии вокруг снижения углеродного следа любой отрасли промышленности сегодня принято увязывать с так называемым «сценарием 1,5 градусов», подготовленным Международным энергетическим агентством (IEA) относительно скорости и масштабов энергоперехода. Сессии, посвященные декарбонизации алюминия, также принимали этот сценарий за основу – именно на нем выстроили свои варианты стратегий снижения углеродного следа для нашего сектора Международный институт алюминия (IAI), Инициатива по ответственному управлению производством и потреблением алюминия (ASI), а также инициативы Mission Possible и Aluminium for Climate, реализуемые под эгидой Всемирного экономического форума.

Инициатива Mission Possible, кстати, анонсировала на саммите предварительные итоги исследования, которое проводилось с участием ведущих игроков алюминиевого сектора. Оно касалось наиболее перспективных прорывных технологий для декарбонизации каждого из этапов производства первичного алюминия, – добычи бокситов, обогащения глинозема и электролиза металла. Для сокращения прямых выбросов парниковых газов в процессе производства высоким потенциалом по-прежнему располагают технологии безуглеродных инертных анодов (их еще предстоит вывести на коммерчески значимые масштабы) и улавливания углекислого газа в местах эмиссии с захоронением в пласты (этот метод довольно затратен и оправдан чаще всего лишь при наличии так называемой «цены на углерод»). А в процессе использования тепловой энергии на глиноземных производствах, например, рекомендованы методы механической рекомпрессии пара (которая все же нуждается в электричестве от ВИЭ) и замены источников энергии на, скажем, «зеленый» водород как единственную пока опцию хранения и транспортировки возобновляемой энергии (тоже весьма затратную). Все эти методы мы так или иначе активно исследуем и прорабатываем как с технологической, так и с экономической точек зрения.

– У En+ Group есть опыт производства низкоуглеродного алюминия и большие планы по дальнейшей декарбонизации. За счет чего компания снижает углеродный след своего алюминия? Вызывает ли интерес этот пример за рубежом?

– Первый набор собственных климатических целей РУСАЛ принял еще в 2007 году – за годы, предшествовавшие принятию Парижского соглашения (2015 год), компании удалось добиться общего снижения прямых выбросов парниковых газов от своих алюминиевых заводов на 53%. Далее, в преддверие климатической конференции COP21 была поставлена цель к 2025 году полностью отказаться от ископаемых видов топлива. Следует отметить, что эта цель практически достигнута – более 99% электроэнергии для нашего производства поступает из безуглеродных либо низкоуглеродных возобновляемых источников: главным образом это гидроэнергия.

Действующий на сегодня набор климатических целей РУСАЛа, сформулированных после полной инвентаризации прямых и косвенных энергетических выбросов парниковых газов на алюминиевых и глиноземных производствах компании, в феврале текущего года был, по сути, перекрыт стратегией нулевого углеродного баланса, принятой на уровне группы En+ до 2050 года с соответствующими научно-обоснованными целями для каждого сегмента бизнеса на 2030 год. В рамках этой стратегии РУСАЛом заявлена беспрецедентная по масштабам программа кардинального технологического перевооружения крупнейших алюминиевых заводов в Сибири, рассчитанная на обновление 50% мощностей с их переводом на технологию предварительно обожженных анодов без остановки производства. Программа позволит кратно снизить эмиссию в эквиваленте углекислого газа, выбросы суммарных фторидов, а также свести к нулю выбросы бенз(а)пирена, например.

– Перспективным направлением декарбонизации алюминия называют переработку. Как сейчас обстоят дела в этой сфере и может ли она «выстрелить»?

– Действительно, на переплавку вторичного металла затрачивается примерно 5% той электроэнергии, которая требуется на выплавку первичного алюминия. Именно это стимулирует к использованию вторсырья тех производителей, у которых сложнее решается вопрос с переходом на ВИЭ (для алюминиевых заводов, работающих на угле, это вопрос и вовсе критичный – их выбросы СО2 в 7 раз больше, чем заводов на гидрогенерации, например). Нацелены на «экономику замкнутого цикла» и производители потребительских товаров – от упаковки напитков и косметической продукции до автомобилей. Их целевую аудиторию привлекает посыл о том, что существенная (если не вся) доля материалов, потребовавшихся для изготовления товара, не связана с добычей из недр, а возвращена в полезный оборот.

Наш клиент – крупнейшая международная корпорация по производству алюминиевой банки для напитков BALL (США), например, ставит рециклинг и выпуск потребительской тары из полностью переработанного алюминия во главу угла своей бизнес-стратегии. Мы также развиваем это направление, отдавая себе отчет в том, что успешность подобных проектов – в создании своего рода отраслевого кластера по всей цепочке формирования (в случае с вторсырьем – восстановления) стоимости. От специального бака или экопункта для раздельного сбора того или иного вида отхода до грузовичка и склада в промзоне, на котором должна накопиться достаточная критичная масса для дальнейшей отправки на переплавку, от процесса очистки вторичного металла от ненужных примесей до нанесения соответствующей маркировки на упаковку того или иного бренда.

– На COP26 было объявлено о новой инициативе — Финансовом альянсе Глазго за углеродную нейтральность, к которой присоединились крупнейшие мировые компании финансового сектора. Глобальная финансовая система все сильнее перестраивается под безуглеродную повестку. Как сказывается на алюминиевом бизнесе En+ Group ужесточение требований со стороны инвесторов и банков?

– Компаниям-первопроходцам, способным уже сегодня продемонстрировать серьезный прогресс во внедрении ESG-стандартов (Environmental, Social, and Corporate Governance – стандарты в области экологии, социальной политики и корпоративного управления. – «НГ») в свою модель ведения бизнеса, такое ужесточение только на руку. Это тот самый момент, когда компании-лидеры, во многом опередившие свои отрасли и, рискуя прослыть эксцентричными, вложившие огромные ресурсы в то, чтобы начать трансформироваться самим и подать сигнал всему рынку, – должны, наконец, вздохнуть с облегчением и показать своим акционерам, сотрудникам, партнерам по бизнесу, что это того стоило. Я лично всегда была за такую положительную «дискриминацию» для передовиков, поскольку это и инструмент вознаграждения лучших, и одновременно инструмент подстегивания тех, кто сомневается или замешкался в пути.

– Российские власти в последнее время заметно активизировали работу по климатической повестке. Какие решения бизнес ждет от государства в этом вопросе?

– Пожалуй, самое главное здесь – это создание целого ряда регуляторных механизмов, которые помогли бы поддержать новые, формирующиеся рынки, на которых так или иначе уже приходится работать компаниям, являющимся частью глобальных систем производства и поставок. Это и цена на углерод (я о ней уже упоминала), и система торговли углеродными единицами (или единицами поглощения) с их учетом в качестве компенсационных или нейтрализационных проектов, и отличная от классического субсидирования система госучастия в процессах технологического и энергетического перевооружения компаний и т.п. Я уже упомянула план энергоперехода, подготовленный Минэнерго России, как основу для реализации интенсивного сценария низкоуглеродного развития экономики до 2050 года (с целью достичь углеродной нейтральности к 2060 году). Следующий шаг – пересмотр среднесрочных и долгосрочных отраслевых планов, в том числе плана развития отечественной горно-металлургической промышленности, и приведение их в соответствие со стратегическими документами и задачами национального уровня.