Избавление России от сырьевой зависимости оказалось бухгалтерской иллюзией

Неудачи нефтяников приписали к успехам остальных секторов экономики. Фото Reuters

Рост доли несырьевого экспорта России объясняется лишь падением нефтяных цен, а вовсе не переменами в структуре российской экономики, утверждается в новом докладе Столыпинского института. Отечественная экономика не снижает свою зависимость от сырьевых ресурсов, а лишь сжимается в объемах, считают эксперты. Более того, сокращение сырьевых доходов угнетает и ростки несырьевых секторов отечественной экономики.

За последние 10 лет зависимость бюджета России от нефтегазовых доходов существенно снизилась, утверждает Минфин. С 2008 года доля нефтегазовых доходов в федеральном бюджете снижалась с 47 до 39% в 2019 году, а к 2020 году и вовсе упала до 28%. Этот факт стал причиной гордости властей. «Доля ненефтегазовых доходов бюджета возрастет почти до 70%. На такой уровень устойчивости бюджета мы выходим впервые в современной истории России», – говорил президент Владимир Путин в конце прошлого года. По его словам, это признак изменения структуры российской экономики.

Доля ненефтегазовых доходов в общих доходах федерального бюджета в 2020 году составила 72% и по сравнению с 2019 годом увеличилась на 11,3 процентного пункта, уточнила Счетная палата в докладе о ходе исполнения федерального бюджета за 2020 год. По ее данным, нефтегазовые доходы составили 5,2 трлн руб. Доля нефтегазовых доходов в общих доходах федерального бюджета составила 28% и по сравнению с аналогичным периодом 2019 года уменьшилась на 11,3 процентного пункта (в 2019 году была 39,3%).

Фактически снижение доли сырьевого сектора в ВВП и доли нефтегазовых доходов в доходах бюджетной системы не свидетельствуют о том, что зависимость российской экономики от сырьевого сектора перестала быть высокой, отмечают в докладе ученые института, связанного с бизнес-омбудсменом Борисом Титовым. Там считают, что снижение показателей произошло из-за снижения цен на нефть и газ и уменьшения объемов экспорта сырьевых товаров.

Счетная палата уточнила, что цена на нефть сорта Urals в апреле 2020 года достигла исторического минимума (16,3 долл.). По данным Федеральной таможенной службы, поставки за рубеж российской сырой нефти упали в 2020 году на 41% (до 72,4 млрд долл.). При этом на экспорт энергоносителей (нефть, газ, уголь) пришлось меньше половины общего российского экспорта – 49,6%, и это произошло впервые за два десятилетия.

По расчетам столыпинцев, по сравнению с 2013 годом объем экспорта минеральных продуктов в денежном выражении снизился с 376,8 до 155,8 млрд долл. по итогам января–ноября 2020 года. Если бы в 2020 году средняя цена на нефть составила бы 108 долл. за баррель, как в 2013 году, то доходы федерального бюджета при существующем объеме добычи нефти составили бы примерно 28 трлн руб. (по текущей оценке 18 трлн руб.), а нефтегазовые доходы в них – 15,2 трлн руб. (по текущей оценке 5,2 трлн руб.), то есть нефтегазовые доходы формировали бы не 28, а все 53% доходов федерального бюджета. При высокой цене доля сырьевого сектора в ВВП в 2020 году составила бы 19,8%, а не 10,7%, как сейчас.

«2020 год показал, что вклад сырьевого сектора в экономику действительно начал снижаться, но вызвано это не ростом несырьевого сектора, а падением цен на нефть и снижением объемов экспорта сырьевых товаров, – считает Титов. – Для обеспечения высоких темпов роста ВВП и доходов бюджета Российской Федерации нужно реализовывать ударные меры стимулирования, направленные на несырьевой сектор экономики России».

Общий рост несырьевого сектора ВВП с 2011 по 2019 год в постоянных ценах составил 12,6% (в среднем 1,5% в год), в то время как рост сырьевого сектора – 12,5%, отмечается в докладе Института им. Столыпина. Его авторы констатируют, что в современной российской экономике значимое развитие несырьевого сектора критически зависит от объема экспорта сырьевых товаров и уровня цен на сырье. «Падение этих показателей приводит к ослаблению рубля и вытекающему падению импорта, в том числе инвестиционных товаров, так как Россия выдерживает политику низкого внешнего долга. Это, в свою очередь, приводит к снижению уровня благосостояния (неспособности приобретать импортные товары) и ограничивает инвестиционные возможности в связи с ростом цены импортного оборудования. Одновременное падение бюджетных доходов (в 2009, 2015 и 2020 годах) провоцирует конкуренцию за ресурсы и ослабляет социальные возможности государства. Это говорит о том, что отечественная экономика не снижает зависимость от ресурсов, а «сжимается в объемах», что позволяет говорить о некоем «переопределении» мест различных секторов только в качестве «желаемой» интерпретации формальной статистической информации, говорится в исследовании.

Эксперты «НГ» соглашаются, что снижение доли сырьевой экономики связано с формальными, а не фундаментальными причинами. Вместе с тем они предупреждают о важности учета в определении истинной роли несырьевого сектора большого количества параметров, которые, возможно, в Институте им. Столыпина не учли.

«Снижение доли нефтегазового сектора в доходах страны носит чисто формальный характер, он связан с мировой конъюнктурой и с коронавирусным форс-мажором, – сказал «НГ» директор Института стратегического анализа компании ФБК Grant Thornton Игорь Николаев. – С ростом спроса цены на сырье вырастут, значит, увеличится и доля сырья в доходах. Это рыночная ситуация, экономика сырьевая, искусственно снижать ее значение бессмысленно. Очевидно, что российский несырьевой сектор зависит от ситуации в сырьевом, но я бы не сказал, что зависимость эта критическая. Несырьевой сектор так или иначе связан с сырьевым, но сказать, что у него нет собственной перспективы, это слишком».

Инвестиционный менеджер компании «Открытие Брокер» Тимур Нигматуллин отмечает, что для определения размера гипотетических доходов необходимо учитывать много факторов. «Расчеты могут быть ошибочными, если они не приняли во внимание такие факторы, как очень сильная волатильность на сырьевых рынках, ведь в 2013 году завершился цикл роста цен, а затем было сильное падение. Нужно учесть и сделку ОПЕК+, которая привела к сокращению добычи. Необходимо принимать во внимание и то, что в 2014 году РФ перешла к таргетированию инфляции, отпустила в свободное плавание курс валюты, что, в свою очередь, стимулировало рост экспорта. В целом структура экономики, которая сформировалась в стране, с плавающим курсом рубля, который принимает на себя внешние шоки, должна способствовать росту как раз несырьевого экспорта и экспорта услуг. Это связано с тем, что слабый рубль повышает конкурентоспособность несырьевых товаров и услуг».

Исполнительный директор департамента рынка капиталов «Универ Капитал» Артем Тузов отмечает, что это уже происходит. «Идет планомерное наращивание экспорта продукции несырьевого сектора. В 2020 году был установлен новый рекорд – было продано товаров на 161,3 млрд долл. (годом ранее – на 155,1 млрд), – сказал он «НГ». – В основном объем увеличился за счет сельхозпродукции (17,3%), продукции машиностроения (17,7%), металлопродукции (20,8%), химических товаров (16%). Высокий спрос на продовольствие будет и в 2021 году, так как во многих странах мира не успели из-за пандемии наладить собственное производство продуктов, что повлияет и на наращивание объема несырьевого экспорта», – говорит Тузов.

Эксперт отмечает, что сырьевой сектор имеет большое значение при формировании российского бюджета, так как действует сразу в нескольких направлениях: служит для формирования российской казны и Фонда национального благосостояния, куда с докризисный период поступали средства от сверхдоходов от продажи нефти выше 42,4 долл. за баррель. «Эта «кубышка» позволила стране в 2020 году получить средства на реализацию намеченных инфраструктурных проектов и выполнение социальных обязательств перед населением. Если в прошлом году нефть торговалась около 33–39 долл. за баррель, то сейчас стоимость котировок вернулась к максимумам января 2020 года, когда топливо стоило 64–66 долл. Спрос на энергоносители, в том числе и газ, становится стабильно высоким, поэтому государство будет заниматься реализацией сырьевых продуктов».