Регионы платят за эпидемию разную цену

Рост задолженности по потребительским кредитам в октябре 2020 оказался во всех макрорегионах близок к средним по стране уровням в 9%. Фото Дениса Медведева/PhotoXPress.ru

Центробанк впервые опубликовал обзор региональных экономик по примеру американского Федрезерва. Правда, ЦБ заменил анализ региональных экономик цифрами по федеральным округам. Оказалось, что в каждом таком макрорегионе коронавирус нашел свое слабое место. Темпы падения реальных доходов в зависимости от макрорегиона могут отличаться в восемь раз. Значительно различается и статистика кредитования предпринимателей. Эксперты отмечают, что официальная статистика по регионам до сих пор сильно хромает. Она во многом непрозрачна, причем это касается как чисто экономических показателей, так и статистики заражений COVID-19.

Банк России приступил к публикации нового аналитического материала, в котором представлена наиболее актуальная информация об основных тенденциях экономического развития российских регионов. «Доклад готовят наши территориальные учреждения к заседаниям совета директоров по ключевой ставке, и он будет раскрывать самую актуальную информацию о ситуации в регионах», – сообщила председатель Банка России Эльвира Набиуллина в пятницу. Она отметила, что при подготовке решений по ставке регулятор обычно рассматривает экономические тенденции по стране в целом и в региональном разделе, оценивает данные как статистики, так и опросов. Доклад будет публиковаться восемь раз в год.

ЦБ ранее планировал приступить к публикации обзора экономических тенденций в российских регионах в первом квартале 2021 года. Его для простоты уже стали называть Бежевой книгой по аналогии с похожим документом Федрезерва США. Впрочем, подобные документы есть и у других центральных банков, например Норвегии или Швейцарии.

В первом выпуске доклада рассматривается влияние нового подъема заболеваемости коронавирусом, усиления ограничений и мер господдержки на текущую конъюнктуру и ожидания ее изменения, отмечает ЦБ. Ускорение роста потребительских цен, по мнению главных управлений Банка России, определяется действием преимущественно временных факторов со стороны предложения отдельных агрокультур и колебаниями валютного курса.

Рост цен во всех управлениях ЦБ, которые в целом совпадают с федеральными округами, в ноябре не сильно отличался от среднего по стране показателя в 4,4% (что, напомним, превышает таргет российского Центробанка в 4%). В Центральном, Северо-Западном и Уральском округах инфляция оказалась несколько ниже средней – 4,2, 4,3 и 4,1% соответственно, тогда как в Южном и Поволжском рост цен оказался выше – 4,9 и 5%, соответственно

Бросается в глаза разница в реальных денежных доходах: если в среднем по стране в третьем квартале 2020 года они упали на 3,6%, то в Южном макрорегионе падение составило 0,8% (минимальное значение), а в Уральском – минус 6,3%. Таким образом, темп падения доходов отличается почти в восемь раз.

Директор Центра конъюнктурных исследований ВШЭ Георгий Остапкович обращает внимание, что данные по доходам населения – это один из наиболее сложных показателей, когда речь идет о сравнении регионов. «Данные по доходам в регионах лучше изучать по годовым показателям, которые Росстат опубликует в феврале. Дело в том, что статистика не улавливает ввоз-вывоз, движение товаров и денег между регионами, так как не всегда понятно, кто в каком регионе что купил. У нас расходы населения традиционно на 25% больше, чем его официальные доходы. Эта разница засчитывается в доходы. Яркий пример – наши столицы, где приезжие из других регионов совершают покупки, в том числе такие крупные, как автомобили, но эти суммы идут в зачет в доходы «коренным» жителям».

В любом случае падение доходов выглядит устрашающим. «По итогам 2020 года ожидается падение реальных располагаемых доходов населения на 4,2%, это 2,5 трлн руб. выпадающих доходов. Это совпадает, например, с месячным объемом продаж продовольствия», – поясняет Остапкович.

По словам эксперта, труднообъяснима разница в падении доходов между южными и уральскими регионами. «В два летних месяца туризм мог принести определенную выручку, но в целом ограничения сильно сказались именно на индустрии отдыха и развлечений. Что касается уральских предприятий, то как раз металлургия, машиностроение практически не подвергались ограничениям, ведь на таких производствах работа на удаленке невозможна», – объясняет эксперт.

В докладе ЦБ отмечается, что задолженность малых и средних предприятий по кредитам в стране в ноябре выросла в среднем на 25%, а на северо-западе – на 47%. Остапкович считает, что цифры по северо-западу больше отвечают реальной ситуации в экономике. «Весь мир столкнулся с огромным ростом задолженности предприятий. Сам по себе этот процесс, как говорится, горе, но не беда. У нас 32% предприятий убыточны, если нынешний кризис приведет к их закрытию, это даст возможность к оздоровлению ситуации, с рынка уйдут слабые компании с неэффективным менеджментом. Главное, чтобы не пострадали люди».

Экономические потери от второй волны кризиса в макрорегионах ощущаются не так жестко, как весной, когда в марте и апреле произошли колебания валют, рубль ослаб в паре с долларом из-за падения нефтяных котировок, а бизнес не сразу смог сориентироваться из-за срыва технологических цепочек поставок товаров, считает первый вице-президент «Опоры России» Павел Сигал.

«Осенние ограничения на работу бизнеса уже не такие жесткие, как весной. Бизнес успел не только подготовиться, но и привыкнуть к работе в новых условиях. Однако предпринимателям потребуется время на то, чтобы восстановить объем работы до докризисных показателей, – сказал «НГ» Сигал. – Снижение заказов отражается и на реальных доходах населения. Меньше всего средств потеряли те, кто работает на государственных предприятиях и в ведомствах, большие потери понес частный бизнес».

По словам эксперта, показатели разнятся в регионах потому, что там создана разная структура бизнеса. «Например, если имеется много промышленных предприятий, имеющих длительные контракты, кризис проходит не так заметно. Если очень развита туристическая отрасль, то будут падать доходы, которые компании недополучают из-за снижения числа путешественников».

«Если в регионе была широко развита сфера услуг (рестораны, досуг, кофейни, парикмахерские), то доходы населения упали сильнее, чем в тех областях, где было больше крупного бизнеса, – продолжает этот тезис исполнительный директор департамента рынка капиталов ИК «Универ Капитал» Артем Тузов. – Пока промышленные предприятия работали, хоть и с ограничениями, выполняя госзаказы, маленькие фирмы не могли в полной мере обеспечить себя заказами, но старались достучаться до клиентов через соцсети. В моменты, когда бизнес не работал, предприниматели пользовались льготными кредитами и мерами поддержки от государства, но зачастую доходы работников оказывались ниже докризисных показателей».

«То, что в момент кризиса предприятия малого и среднего предпринимательства (МСП), как свидетельствуют цифры Центробанка, смогли получить кредитование, – это очень правильная стратегия, которая раньше в России, по сути, не применялась. Раньше при любом кризисе предприятия МСП, наоборот, отрезались от кредитного финансирования», – говорит Тузов.

В воскресенье статистика некоторых российских регионов удостоилась редкой похвалы от демографов. Старший научный сотрудник Высшей школы экономики Алексей Захаров отметил, что только в двух регионах – Бурятии и Санкт-Петербурге – статистика умерших от коронавируса адекватно отражает избыточную смертность (то есть на сколько в ноябре 2020 года умерло людей больше, чем в ноябре 2019-го).

«В Северной столице, согласно данным, от COVID-19 умерли 1645 человек, или 76% от избыточной смертности. При этом в реальности в затронутых эпидемией регионах COVID-19 составляет не менее 85% избыточных смертей. То есть всего около 10% умерших от COVID-19 в Питере проходят мимо статистики. Это достойная цифра, лучше, чем в некоторых развитых странах», – пишет Захаров. Он отмечает, что в начале эпидемии – мае и июне – отчетность в Санкт-Петербурге была «кошмарной», данные оперативного штаба расходились с избыточной смертностью примерно в 10 раз. Потом что-то произошло, и благодаря, вероятно, какому-то политическому решению отчетность стала адекватной.

«В большинстве же остальных регионов данные оперштаба вообще никак не отражают реальность, – продолжает эксперт. – В половине из 22 регионов (по которым сейчас известны данные по общему числу умерших за ноябрь 2020 года) на COVID-19 приходится 11% избыточной смертности или меньше. В Новосибирской области, по данным оперштаба, умершие от COVID-19 – это всего 7% от избыточной смертности, а ведь в регионе эпидемия в самом разгаре, за ноябрь смертность превысила прошлогоднюю на 91%, это огромная цифра. В целом по 22 регионам избыточная смертность превысила официальную ковидную статистику в 5,23 раза».

Этот показатель – во сколько раз декларируемая смертность от COVID-19 меньше избыточной смертности – у нас, по всей видимости, самый высокий среди всех стран, по которым есть данные, замечает Захаров (см. также «НГ» от 16.12.20).

Руководитель Высшей школы организации и управления здравоохранением Гузель Улумбекова рассказывала, что в ряде регионов избыточная смертность по итогам первых 10 месяцев 2020 года превышает 15% к аналогичному периоду прошлого года. Но регионы направляют в федеральный Центр отчеты о том, что в их границах самая низкая смертность от коронавирусной инфекции. По ее мнению, «лишние» смерти связаны с тем, что люди не получают вовремя медицинскую помощь, потому что в результате бездарных реформ и длительного недофинансирования здравоохранения были истощены все резервы.