Чтобы догнать Италию, России придется высвободить половину работников

Первый вице-премьер Андрей Белоусов работает над новой социально-экономической моделью развития. Фото сайта kremlin.ru

Бедность – это ключевая проблема, которую необходимо решить правительству, заявил первый вице-премьер Андрей Белоусов. Но есть и другие задачи – повышение производительности труда. В зависимости от сценария потенциал высвобождения «лишних» занятых составляет от 13 млн до 36 млн человек, следует из материалов руководителя направления Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) Дмитрия Белоусова. Таким образом, одной только финансовой подпитки бюджетников и уязвимых групп населения больше недостаточно. Требуется новая социально-экономическая модель развития. Готово ли правительство ее предложить?

Госдума во вторник утвердила кандидатуры всех министров и вице-премьера, предложенные ранее премьером Михаилом Мишустиным (см. «НГ» от 10.11.20). Затем их утвердил и президент Владимир Путин. А накануне первый вице-премьер Андрей Белоусов рассказал в интервью ТАСС, что это десятилетие заставит и Россию, и мир в корне изменить модель развития. «Та экономическая, социальная модель, которая сложилась в мире и поддерживала равновесие, она сбоит, что, собственно, сейчас мы и наблюдаем. И вся история с кризисом COVID-19 свидетельствует об этом», – отметил Белоусов. Это касается и России, причем, как он уточнил, у нас «это все осложнено еще нерешенностью целого ряда социальных проблем и проблем экономических». «Социальные проблемы – это прежде всего бедность… Что бы мы ни говорили, размеры бедности и недостатка социальной мобильности в нашей стране – это ключевая проблема, которую мы должны решить», – сказал Белоусов.

Среди других ключевых проблем – демографическая, инфраструктурная (имеется в виду и социальная, и транспортная инфраструктура), кадровая, проблема доверия власти и бизнеса. И даже цифровизация тоже создает трудности, признал Белоусов: «Мы избавились от некоторого такого детского романтизма, что цифровизация решит все проблемы. Мы видим, что цифровизация не только решает проблемы, но и создает. Такая палка о двух концах оказалась».

Как сказал Белоусов, важно, чтобы темпы роста инвестиций в следующем году составили не ниже 4–5%. Об успехе восстановительных мер можно будет судить не столько по росту ВВП, сколько по ситуации с зарплатами и доходами населения. По словам чиновника, требуется рост реальной зарплаты и доходов населения «где-то на уровне 2–3%».

Было сказано и о необходимости нормализовать ситуацию с безработицей, и это важное уточнение не только на фоне последствий пандемии, но и с учетом других задач – в частности, той же цифровизации и повышения производительности труда.

«Целевые параметры экономического роста – 3–3,5% в год – предполагают... рост производительности на 4–4,5% в год. При этом очевидных перспектив наращивания производства в сырьевых отраслях нет. Отсюда, в ядре экономики – в нерентных отраслях и вне бюджетного сектора – производительность должна расти на 5–6% в год с выходом на среднеевропейский уровень», – сообщил в своей презентации руководитель направления ЦМАКПа Дмитрий Белоусов.

Но это будет сопровождаться высвобождением занятых, «схлопывающим скрытую безработицу России». Хотя одновременно с этим рост производительности станет основой для повышения реальной заработной платы, а соответственно – и потребительского спроса, уточнил экономист.

«Цифровизация способна обеспечить двух- трехкратный прирост производительности труда, который, если не трансформировать его в экспансию на внутренних (вытеснение импорта) и внешних рынках, может привести к неприемлемому по масштабам высвобождению занятых», – продолжил Дмтрий Белоусов. «Из-за искусственного и обусловленного понятными социальными причинами сдерживания высвобождения занятых в России производительность труда в 2–2,5 раза отстает от уровня наиболее развитых, и в полтора – от уровня менее развитых стран», – уточнил он.

Потенциал высвобождения занятых за период до 2030 года (при постоянном масштабе деятельности), в тыс. человек.   Источник: ЦМАКП

Более мягкий вариант предполагает, что потенциал высвобождения занятых при постоянном масштабе деятельности может составлять в РФ до 2030 года около 13 млн человек.

И любое ускоренное развитие должно предполагать решение вопроса, как абсорбировать этих работников. В повестке должны быть программы переобучения, стимулирования мобильности, обеспечения доступным жильем, создание новых «зон роста» и условий для формирования работниками финансового «запаса прочности» на случай смены места работы, следует из презентации. Нужен комплекс мер, направленный и на поддержку малого бизнеса, и на повышение экспортного и технологического потенциала, и на инфраструктурное «разблокирование» территорий.

О том, какой должна стать новая социально-экономическая модель развития в России, можно вести сложную макроэкономическую дискуссию, но, как сообщил «НГ» замдиректора Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв, в сухом остатке следующее: «Эта модель должна обеспечить модернизацию ключевых секторов экономики при росте уровня жизни населения. Ее реализация в ближайшие годы возможна только с опорой на внутренний спрос. Это означает, что требуется запустить инвестиционный цикл и поддерживать спрос на продукцию модернизируемых производств».

По его словам, «проблема с бедностью решается выходом из стагнационной ловушки, в которой наша страна находится последние десять лет». «Модернизация экономики – это не только рост конкурентоспособности, это еще и сокращение числа низкоэффективных и малооплачиваемых рабочих мест. Да, удельная потребность экономики в кадрах может снизиться, но это будет компенсироваться существенным ростом производства», – полагает Широв.

Понимание того, что российской экономике нужен новый поток доходов, сопоставимый с рентными, в правительстве существует, продолжил эксперт. «Но вопрос в том, как их получить. На мой взгляд, надежды на то, что это произойдет исключительно за счет новых технологий (цифровизации, роботизации и т.д.), избыточны, – сказал Широв. – Нужно заниматься модернизацией и традиционных секторов обрабатывающей экономики. Но здесь есть проблемы и с мотивацией, и с финансированием».

«На мой взгляд, следует разделить две задачи. Первая – преодоление спада экономики и снижения жизненного уровня населения, связанных с пандемией COVID-19. Здесь речь может идти о субсидиях и льготах пострадавшим секторам, особенно малому бизнесу. Другая задача связана со структурными изменениями, которые пандемия ускорила, и с содействием государства перетоку занятости из секторов, где спрос на трудовые ресурсы сокращается, туда, где он растет», – отметила руководитель отдела компании «Финам» Ольга Беленькая.

Хотя, как считает первый вице-президент «Опоры России» Павел Сигал, экономический кризис 2020 года и вызвавшая его пандемия уже во многом поменяли подход к формированию социально-экономической модели развития в России, и «предпосылки для нее видны уже сейчас». В первую очередь, стали ясны самые уязвимые сферы, которые нуждаются в поддержке: это сферы малого и среднего бизнеса.

Возможно, оказанная им поддержка станет теперь триггером для развития и обновления экономики, надеется ведущий научный сотрудник лаборатории РЭУ им. Г.В. Плеханова Анна Духон.

«Борьба с бедностью требует огромных инвестиций практически во все сектора экономики. Проблему бедности позволит решить создание новых рабочих мест, ориентированных на более производительный труд, введение эффективных социальных программ», – уверена доцент РЭУ им. Г.В. Плеханова Ольга Лебединская.

Хотя, как уточнил аналитик компании «Финам» Леонид Делицын, вовсе не факт, что за счет решения одной проблемы (связанной с высвобождением занятых и созданием новых рабочих мест) можно решить и другую – проблему бедности. «Десятилетия опыта различных программ развития бедных стран говорят о том, что у бедных проблем становится только больше, – добавил он. – А разрыв между богатыми и бедными странами только увеличивается».