Российский бюджет хотят застраховать от резких колебаний цен на углеводороды

В России активно обсуждают идею создания программы хеджирования нефтегазовых доходов от резких колебаний цен на мировых рынках, которая должна застраховать российский бюджет от потерь. Деньги для функционирования этой схемы должен дать Фонд национального благосостояния (ФНБ), который, по замыслу создателей программы, в итоге получит существенную прибыль.

С предложением рассмотреть возможность проработки программы хеджирования по цене отсечения в рамках бюджетного правила к главе государства обратилась «Роснефть», а помощник президента Максим Орешкин, вместе с Минэнерго проанализировав идею, поддержал ее и рекомендовал поручить правительству представить предложения по возможным параметрам хеджирования и организации системы. Согласился с такой формулировкой и президент Владимир Путин, а первый вице-премьер Андрей Белоусов поручил ведомствам проработать этот вопрос. Предложение основывается на практике ряда стран-производителей нефти по хеджированию ценовых рисков, что позволяет им минимизировать потери в случае резкого падения цены нефти и повышает гибкость в проведении независимой энергетической политики.

По словам экспертов, программа по сути представляет собой формат страхования. «Это обычное страхование. То есть государство обращается к группе банков и говорит: «Дорогие друзья! Это нормальная страховая сделка. Если цена нефти падает ниже определенного уровня, о котором мы с вами договариваемся, вы мне платите, возмещаете потери от этого падения. Если цена нефти выше, я вам плачу за страховку». Как при обычном страховании, обычная страховая операция», – говорит директор института проблем глобализации Дихаил Делягин.

«Эта инициатива не столько в интересах конкретной корпорации или нефтяной отрасли в целом, сколько в интересах всего российского государства и его бюджета, - уверен аналитик Валерий Андрианов. – Та же «Роснефть» уже достаточно застрахована, поскольку она торгует на столь долгосрочных контрактах, поэтому данная инициатива, она больше в интересах как раз других нефтяных компаний и прежде всего государственного бюджета, поскольку позволяет снизить риски наполнения бюджета в это достаточно непростое время, затяжной турбулентный период, который не закончится ещё очень долго. По крайней мере, до тех пор пока на рынке углеводородов не появятся действующие механизмы регулирования. ОПЕК, которая раньше выполняла роль регулятора, на данном этапе с этой ролью не справляется».

Эксперты отмечают, что сейчас на рынке отмечается не волатильность, а отсутствие вообще каких-либо механизмов регулирования. «Мы видим, что ни один инструмент регулирования рынка не работает, – констатирует доцент департамента политологии Финансового университета при правительстве России Леонид Крутаков. – Мы видим, что нефть может упасть, как это было в 2014 году, с 135 долларов до, если мне память не изменяет, до 30. То есть это никакими рыночными, никакими производственными факторами необъяснимо. Понятно, что это всего лишь политические риски, заложенные в рынок нефти. Надо понимать, что нефть – это не рыночный товар. Здесь главный рыночный принцип, что цену определяет спрос, не работает».

«Никто за эти цены не может отвечать, это – непредсказуемая игра, и поэтому всегда надо быть готовым к тому, что цены упадут, – говорит Валерий Андрианов. – Как раз вот недавний кризис, пандемия показали, как сильно может ударить падение нефтяных цен по экономике нефтедобывающих государств. И поэтому надо использовать этот механизм для того, чтобы обезопасить себя от таких рисков. То есть я хотел бы сказать также о том, что этот механизм, он будет иметь не только чисто экономический эффект, но и политический. Мы вот помним, что сейчас было весной нынешнего года, когда Саудовская Аравия, фактически, пыталась выкручивать руки России и другим нефтедобывающим странам для того, чтобы добиться сокращения, а сама одновременно заливала весь мировой рынок нефтью для того, чтобы сбить котировки. Так вот мы бы не дали устроить такую нечестную игру. Если бы у нас был механизм хеджирования, мы могли бы не поддаваться ни на какие провокации».

В этих условиях хеджирование становятся единственным рыночным способом страхования рисков, сходятся во мнении эксперты.

Делягин обращает внимание, что политическая нестабильность в США приводит к неопределенности по поводу будущего американской экономики и перспектив нефтяных цен. «Что произойдет при этом с нефтью? Что произойдет при этом в целом с мировой экономикой? Мы сейчас находимся перед лицом зияющей неопределенности, когда может случиться все что угодно, – отмечает Делягин. – И очень полезно посмотреть, что если бы мы по мексиканской схеме – Мексика занимается хеджированием цен на нефть с 1991 года, скоро 30 лет. Если бы мы с 2015 по 2019 год хеджировали бы цену на нефть, то у нас дополнительные доходы от этого были бы 4,4 триллиона рублей – это официальная оценка».

Хеджирование позволяет защищать не только цену, но и объем экспорта, что крайне важно для РФ, подмечает Делягин: «Мы это увидели прекрасно на примере Мексики и ОПЕК, которая отказалась сокращать свою добычу только потому, что тогда она не выполнила бы условия сделки крупнейшей,  и тогда бы рухнуло все, и в том числе и фондовый рынок, и товарные рынки».

Есть и еще одна важная особенность. По словам аналитиков, организовать подобный процесс могут только крупные инвестиционные банки. В частности, в мексиканской схеме хеджирования действуют пять ведущих инвестиционных банков, среди которых Goldman Sachs, Barclays и прочие. Подключение к хеджированию таких игроков позволит сделать их участниками процесса и при необходимости они могут стать на защиту его участников. «Мы видим сегодня по «Северному потоку», что европейские компании, вложившиеся в него, вынуждены защищать «Северный поток – 2». И если европейские банки будут хеджировать в российскую нефть, они также будут игроками на нашей стороне. То есть это вопрос выстраивания еще союзнических конфигураций в бизнесе», – уверен Крутаков.