"Россети" в поисках резервов

Наращивание строительства сетей в России происходит без привязки к темпам роста электропотребления. Фото со страницы ПАО «Россети» в Facebook

Без малого два года назад на Российском инвестиционном форуме в Сочи новая управленческая команда «Россетей» во главе с Павлом Ливинским презентовала концепцию тотальной цифровизации электросетевого комплекса России. Но инновационная активность компании со временем стала сходить на нет. Менеджменту, таким образом, ничего не осталось, как поднимать из архива старые, уже почти забытые инициативы своих предшественников о дифференциации тарифа ФСК (то есть возврате отмененной было разновидности перекрестного субсидирования – «последней мили») и об оплате сетевого резерва. Наметившийся тренд в развитии сетевой монополии, отмечали эксперты, был предсказуем – цифровизация не может дать быстрых и заметных эффектов, тем более когда их расчет и оценка делались в отрыве от реальных запросов экономики.

Как рассказывал «НГ» директор по розничным рынкам и сетям ассоциации «Сообщество потребителей энергии» Валерий Жихарев  (см. номер от 10.04.19), «Россети» рассматривают программу цифровизации скорее как возможность собрать еще больше денег с потребителей – ее экономическая эффективность и окупаемость не обсуждаются, тарифные выгоды для потребителей не предусматриваются. В итоге инициатива стала очередным видом надтарифных надбавок в дополнение к оплате сетевого резерва и перекрестного субсидирования. И причин такой ситуации несколько.

В течение многих лет, начиная с периода восстановления экономики после тяжелых 90-х, в стране было распространено представление об энергетике как о локомотиве экономического роста, что логично подразумевало ускоренное развитие отраслевой инфраструктуры. Согласно статистическим данным, инвестиции в обновление активов и строительство новых мощностей в нулевые годы били рекорды, достигая 300–350 млрд руб. в год, притом что суммарная годовая выручка сетевого комплекса составляла всего около 700–800 млрд руб. Таким образом, объем инвестиций находился на высоком уровне – около 35–50% от доходов. С 2014 года, когда ситуация в экономике сетей стала нормализовываться, сводная инвестпрограмма «Россетей» продолжает балансировать примерно на уровне 250 млрд руб. в год, то есть почти на треть меньше прежнего уровня. Но и сейчас этот объем превышает установленный правительством целевой уровень инвестиций в 25%.

Статистика также дает ответ на вопрос, на что были потрачены эти инвестиции. В 2008 году суммарная мощность подстанций под управлением «Россетей» и ФСК составляла 672 гигавольт-ампера (ГВА), а протяженность линий электропередачи – 2,1 млн км. Через 10 лет, в 2018 году, эти показатели составили уже 792 ГВА и 2,35 млн км, то есть приросли на 18 и 12% соответственно. При этом электропотребление в энергосистеме, по отчетам АО «Системный оператор ЕЭС», за эти 10 лет выросло только на 6,7%. Получается, что средства активно вкладывались в стройку, наращивание имущества сетей без привязки к темпам роста электропотребления. Такое положение дел стало возможным, с одной стороны, благодаря новациям в тарифном регулировании, при которых строительство подстанций и сетей (даже если они оказывались невостребованными) позволяло увеличивать доходы сетевой монополии. А с другой стороны, этому благоприятствовала инвестиционная активность региональных и местных властей, которые для улучшения своей отчетности перед федеральным Центром заказывали «электрификацию полей» под зачастую не подтвержденные инвестиционные проекты и жилую застройку.

В этой ситуации с подачи «Россетей» был инициирован перевод потребителей с оплаты по фактическому потреблению электроэнергии на фиксированный платеж по присоединенной мощности вне зависимости от объема электропотребления. Однако, согласно данным потребителей, в пересчете на реально понесенные затраты за каждые год-два промышленность фактически полностью оплачивает стоимость нового сетевого хозяйства независимо от номинальной величины загрузки сетевого объекта. Кроме того, действующие нормы позволяют сетям распоряжаться свободной сетевой мощностью для новых подключений исходя из фактических ограничений нагрузки, а не номинальной суммарной мощности техприсоединения существующих потребителей, что отражено и в утвержденных правительством правилах техприсоединения, и в регламентах деятельности самой сетевой монополии.

«Расчет «бумажного» резерва от величины максимальной мощности в документах о технологическом присоединении не связан с реальным объемом и стоимостью сетевой инфраструктуры, созданной и содержащейся для потребителя», – объяснял Валерий Жихарев (см. «НГ» от 21.11.18). По его словам, было бы ошибкой исходить из того, что за каждым потребителем в энергосистеме закреплен свой, обособленный «резерв сетевой мощности», которым он может в любой момент воспользоваться: «На деле оптимальное использование инфраструктуры обеспечивается кольцевой топологией сети, схемно-режимными решениями и перегрузочной способностью электрооборудования, позволяющими более эффективно использовать мощности соседних подстанций, страхующих друг друга в случае увеличения внеплановых нагрузок или аварий».

По словам эксперта, цифра с объемом мощности, закрепленная за каждым конкретным потребителем по договору о технологическом присоединении к электросети, обозначает только пропускную способность сети на последнем ее участке, непосредственно примыкающем к данному потребителю, а физический резерв сетевой мощности для потребителя обеспечивается не отдельным, выделенным исключительно для него трансформатором, а совокупностью соседних сетевых объектов, одновременно обслуживающих несколько групп потребителей. «Обязательств для сетевой организации по наличию и содержанию резервов максимальной мощности соответствующего объема, обособленного для данного потребителя в соответствии с документами о технологическом присоединении, таким договором и иными требованиями не предусматривается», – подчеркнул Валерий Жихарев.

При этом, как обращал внимание заместитель директора ассоциации «Сообщество потребителей энергии» Валерий Дзюбенко  (см. «НГ» от 21.05.19), в 2009–2014 годах прирост установленной трансформаторной мощности сети был в полтора раза меньше проданной потребителям по договорам техприсоединения. Есть такие техприсоединения, которые не требуют приращения трансформаторной мощности, – но не в таком же объеме, недоумевает эксперт. Более того, в 2013–2017 годах прирост трансформаторной мощности «Россетей» был сразу в три раза меньше максимальной мощности присоединенных потребителей. Что в таких обстоятельствах понимать под резервом сетевой мощности – этот вопрос остается открытым.

Таким образом, снижения или перераспределения платежа с одних потребителей на других в результате инициативы «Россетей» по оплате по присоединенной мощности не произойдет. При этом дополнительные деньги, которые получит сетевая монополия, будут учитываться в сетевой выручке только через два года, за которые можно будет дозаявить прошлые выпадающие доходы по льготному присоединению к сетям, сглаживанию платежей по RAB-регулированию (долгосрочному тарифообразованию) из-за ограничений тарифного роста и пр.

Наконец, анализ финансового состояния сетевых организаций за последние годы показывает, что оно, бесспорно, улучшилось. Значительный объем прибыли формируется за счет платежей за услуги по технологическому присоединению. В части услуг по передаче электрической энергии существенная прибыль возникает, когда прогнозные параметры по расходам оказываются существенно выше фактических. Другими словами, когда компания заявляет и получает в тарифе заметно больше своих реальных затрат.

Тем временем доля сетевого тарифа в цене электроэнергии за рубежом продолжает оставаться на уровне 10–15%, а в России этот показатель на самом дешевом высоком напряжении начинается с 20% и достигает 55% на низком напряжении. Только при подключении к магистральным сетям ФСК сетевая составляющая приближается к мировым аналогам, составляя около 15% в конечной цене электроэнергии. И пока предпосылок для изменения этой ситуации нет – по оценкам Минэкономики, предложенные «Россетями» дифференциация тарифов ФСК и оплата резерва мощности приведут к совокупным потерям промышленности в 686 млрд руб.