Сергей Никаноров
Фото Pixabay.com
Российский сектор арктического шельфа в границах, установленных международными соглашениями, на настоящий момент по площади составляет 4,1 млн кв. км. Это примерно равно площади всего Европейского союза. При этом половина данной территории – потенциально нефтегазоносная.
По оценке Минприроды РФ, ресурсы отечественной Арктики сегодня составляют примерно 511 млрд тонн нефтяного эквивалента – это две трети от всех запасов, разрабатываемых в мире. Проблема в том, что освоению этого мощного ресурсного потенциала мешает полное отсутствие инфраструктуры. В Арктике, являющейся крупнейшим в мире перспективным нефтегазодобывающим регионом, сегодня нет ни транспортной, ни добычной инфраструктуры. Для освоения месторождений здесь нужны не только буровые установки и промысловые объекты, но и морские терминалы, резервуарные парки, аэродромы, автодороги, ледоколы, нефтетанкеры и газовозы ледового класса. Все это, заметим, более чем дорогое удовольствием.
Масштабный проект нефтегазового освоения Арктики начитается, по сути, с нуля. Значит, необходима мобилизация значительного объема ресурсов. Ни одна, даже самая крупная компания, в одиночку не потянет подобный проект. Добиться приемлемого уровня доходности на вложенный капитал можно лишь в рамках интегрированных проектов с длинным жизненным циклом. Не случайно работу в Арктике по сложности сравнивают с освоением космоса.
Но это действительно может стать неким сверхпроектом, который придаст весомый стимул для развития технологической компоненты российской экономики. В мае 2018 года президент РФ Владимир Путин подписал указ о национальных целях и стратегических задачах развития страны на период до 2024 года. Одна из стратегических задач нашей страны на этот период – развитие Северного Морского пути (СМП), который призван стать ключевой транспортной артерией, связывающая воедино Евразию. Это, как известно, самый короткий морской транзитный коридор между Северной Европой и бурно растущим Азиатско-Тихоокеанским регионом (АТР). Время в пути (по сравнению с нынешним маршрутом через перегруженный, а потому дорогой, Суэцкий канал) сокращается на пару недель, экономятся тонны топлива.
Для успешной реализации этого проекта грузопоток по Северному морскому пути должен быть доведен к 2024 году до 80 млн тонн. Без нефтегазовых ресурсов арктического региона обеспечить загрузку СМП невозможно. Проект освоения арктических месторождений – «Восток ойл», который предложила компания «Роснефть», предусматривает строительство морских терминалов с перевалкой до 100 млн тонн в год. Будет построено 5500 км трубопроводов, аэропорты, линии электропередачи и т.д. Инвестиции компаний составят от 5 до 8,5 трлн руб.
Российский бизнес, к сожалению, в нерешительности, констатирует экономист IHS Markit Сиан Джонс: из-за слабеющего внутреннего и внешнего спроса, ужесточающихся условий ведения бизнеса предприниматели не рискуют вкладывать. Частные компании не чувствуют себя в безопасности и снижают инвестиции. Бизнес вынужден фокусироваться на рисках, а не на возможностях, это ведет к сужению горизонта планирования и отказу от игры вдолгую. В результате мы наблюдаем рекордные дивидендные выплаты ряда российских компаний на фоне стагнирующей экономики.
Для российских нефтяных компаний освоение Арктики – это долгосрочный прирост добычи, это прирост запасов, а для государства – это не только нефтяной рынок, но и мультипликативный эффект для всей экономики, который, по предварительным оценкам, может превысить 30 трлн руб. до 2038 года.
Но без помощи государства освоить Арктику невозможно. Для реализации столь грандиозного проекта со стороны бюджета для проекта потребуются налоговые стимулы в 2-3 раза меньше, чем инвестиции, которые поступят от инвесторов. Проект позволит вовлечь в разработку новые месторождения, которые при существующей фискальной политике Минфина никогда не были бы освоены из-за гигантской налоговой нагрузки. Вклад проекта в ВВП эксперты KPMG оценивают до 2% в год до 2050 года, а выигрыш для бюджета – в 4,4 трлн руб. (от налоговых поступлений, увеличения дивидендов и эффекта от смежных отраслей). Проект был бы работоспособным и без налоговых послаблений, но для этого потребовалось бы финансирование под 4-5%, что сейчас невозможно опять-таки «благодаря» фискальной политике властей.
Минфин уже успел посчитать вероятные выпадающие доходы от реализации проекта «Восток ойл». По мнению чиновников ведомства, при реализации проекта, бюджет недополучит 250 млрд руб. доходов от НДПИ. Однако пока ни о каких доходах речь даже не идет. Без инвестиционных стимулов реализация проекта невозможна. Поэтому никаких доходов и НДПИ в бюджет не поступит, если не предоставить стимулы для развития региона.
Между тем, имеется идеальная модель реализации подобных проектов. Это «Ямал СПГ» – завод по производству сжиженного газа, построенный НОВАТЭКом в партнерстве с Total, CNPC и Silk Road Fund. Проект позволяет производить в полтора раза больше СПГ, чем на действующем заводе «Газпрома» на Сахалине. В результате уже в 2020 году Россия будет поставлять на мировой рынок свыше 27 млн т сжиженного газа – это больше, чем сегодня экспортирует Малайзия, третий по величине после Катара и Австралии производитель СПГ.
Во многом ввод завода в эксплуатацию оказался возможен за счет налоговых льгот. Южно-Тамбейское месторождение, служащее для «Ямал СПГ» ресурсной базой, освобождено от НДПИ на газ в первые 12 лет добычи при условии, что ее совокупный объем за этот период не превысит 250 млрд куб.м. На тех же условиях предоставлено освобождение от налога на имущество и льготы по налогу на прибыль, который составит не 18%, а 13,5%. До конца строительства завода акционеры освобождены от уплаты НДС при покупке оборудования, не имеющего аналогов в России, а по его окончании смогут воспользоваться нулевой пошлиной на экспорт СПГ.
Кроме того, проект получил прямые государственные субсидии: в 2015 году правительство одобрило покупку облигаций «Ямал СПГ» на 150 млрд руб. из Фонда национального благосостояния. Кроме того, за счет государства было на три четверти (71 млрд из 96 млрд руб.) профинансировано строительство грузового порта Сабетта. Не удивительно, что пользуясь поддержкой государства, НОВАТЭК все больше и больше стал привлекать крупных иностранных инвесторов в свои перспективные проекты, одновременно повышая свою стоимость на фондовом рынке, попав в тройку отечес твенный компаний с наибольшим приростом капитала в первом полугодии с.г. (15 млрд долл.).
Еще одни пример предоставления эффективного взаимодействия компании и государства – инвестиционные стимулы, предоставленные «Роснефти» на развитие Самотлорского проекта. В результате предоставленных инвестиционных стимулов спад добычи на месторождении замедлился с 5% в 2008-2017 году до 0,9% в 2018 году. Прямой налоговый эффект составил порядка 60 млрд рублей
Власти многих стран применяют стимулирование проектов в области добычи углеводородов. Расширенный комплекс льгот в США как на федеральном, так и на региональном уровне позволил совершить американским компаниям сланцевую революцию. Вовлечены в разработку те ресурсы, которые 20 лет назад казались абсолютно невостребованными, никому не интересными, не нужными. Сегодня добыча сланцевой нефти достигает 6 млн баррелей в сутки при общей добыче США в 11 млн баррелей. Власти Саудовской Аравии сократили налоговую нагрузку на Saudi Aramco, снизив для компании налог на прибыль с 83% до 50%. Благодаря этому компания начала генерировать свободный денежный поток и получила возможность увеличивать дивиденды. За 2017–2018 гг. они составили $91 млрд. Список этот можно продолжить.
В хороших перспективах проекта «Восток ойл» уверены и эксперты. «Уже создан Ванкорский кластер на севере Красноярского края. То есть появилась единая инфраструктура для большого количества месторождений, что делает экономику этих проектов приемлемой, – говорит ведущий эксперт Союза нефтегазопромышленников России Рустам Танкаев. – Но если мы, как сейчас, продолжим качать эту нефть по системе Восточная Сибирь – Тихий океан в Козьмино и дальше поставлять на мировой рынок, огромные расстояния прокачки съедят значительную часть полученной прибыли. Более эффективным путем является строительство на побережье нефтеналивного порта и поставка нефти танкерами как в Европу, так и в Юго-Восточную Азию. Для того, чтобы это реализовать, нужно фактически построить целую страну. Северный морской путь, как мы знаем, был заброшен, сейчас он оживает, очень многое делается для того, чтобы он заработал. Но для того, чтобы он заработал, во-первых, нужны опорные пункты, порты, которые позволят бункероваться судам, позволят производить текущий ремонт и так далее. И, во-вторых, конечно, нужны сами суда. Их нужно построить».
При этом, по словам эксперта, уровень налогообложения российских нефтяных и газовых компаний – самый высокий в мире. Но если арктические проекты получают определённую льготную инвестиционную среду, то, как показывает опыт «Ямал СПГ», вполне реально реализовать и иной проект, получив новые источники поступлений в бюджет. Следующий подобный проект – Ванкорский кластер и развитие Севморпути, загрузка этого пути, что даст толчок для развития всем остальным арктическим регионам. «Надо создавать специальный налоговый режим для всех арктических проектов, для арктического региона», – резюмирует Танкаев.
«Только освоение нового арктического кластера поможет приостановить падение добычи в России, – убежден старший аналитик «БКС Премьер» Сергей Суверов. – Ну и, конечно же, создание инфраструктуры даст мультипликативный эффект экономике, который эксперты KPMG оценивают примерно в 2% к ВВП до 2050 года, 30 трлн рублей уже до 2038 года. То есть это российское оборудование, буровые установки, линии электропередач, аэропорты, дороги и так далее. Что предлагает «Роснефть»? Она предлагает, чтобы государство, естественно, помогло освоению этого проекта, предлагает налоговые льготы по примеру тех налоговых льгот, которые государство давало «Новатэку» в проекте «Ямал СПГ». Это обнуление ставки НДПИ, это налоговые стимулы при строительстве инфраструктуры, и только при поддержке государства возможная реализация этого проекта. Без поддержки государства этот проект достаточно трудно развивать и самой «Роснефти», да и иностранные компании, естественно, общем-то, хотят иметь положительную доходность».
Главный рычаг в руках государства, подчеркивает эксперт, это налоги. И те примеры, которые есть за рубежом, говорят о том, что все-таки именно налоговый стимул является основной мерой господдержки таких проектов: «Государство должно помогать компаниям строить инфраструктуру, предоставлять какое-то целевое финансирование, кредитами помогать, налоговыми льготами. Хотя, наверное, всё равно основное бремя ляжет на нефтяные компании».
С Суверовым согласен и доцент Финансового университета при правительстве РФ Леонид Крутаков: «Объем прогнозируемых запасов в Арктике – это порядка 65% прогнозируемых запасов всего мира. А мир просверлен скважинами разведочными на 60-70%, в США – на 90. То есть там практически нет шансов открыть новые месторождения. Дешевой нефти в мире больше нет. Это либо глубоководный шельф, либо Арктика. Арктики – а это будущее мировой энергетики. Но Арктика – это не только проект «Восток ойл», это возможность нашего технологического прорыва. То есть это и приборостроение, и судостроение, и т.д. Можно ли обойтись без субсидий? Можно. Но для этого надо изменить фискальную политику. Для этого нужен кредит чтобы был порядка 3-4%. Лучше 2%, как на Западе».
По мнению эксперта, к проекту «Восток ойл» нужно относиться не как к затратам, а к новым рабочим местам и новым доходам. «Позиция Минфина, который посчитал убытки, да, уже и с ними выпадающие как бы, – иронизирует Крутаков. – Помните фильм «Не горюй!». Там Кикабидзе в яме оказывается с Мкртчяном. И говорит: «Хочешь конфетку?» Тот отвечает: «Да». А Кикабидзе говорит: «Нет конфетки». Вот и Минфин хочет конфетку, которой еще нет, вот в чем дело».
Странной считает позицию Минфина и директор Института проблем глобализации Михаил Делягин: «Идея «Восток ойл» заключается в том, чтобы не брать налоги некоторое время с этого проекта и позволить ему развиваться. Говорят про сумму в 2,6 трлн руб. Но нужно учесть, что это на 30 лет. Потому что, когда вы называете сумму 2,6 триллиона, возникает ощущение сразу: «Ой! В федеральном бюджете заморожено двенадцать с половиной. Это что же, останется чуть меньше десяти? Как же наше правительство будет жить с десятью триллионами рублей, которые не знает, куда приткнуть?».
Между тем, по словам эксперта, это менее 0,5% годовых расходов. При чем налоговый эффект составит 4,4 трлн руб. «То есть речь не о том, чтобы взять деньги и выкинуть на ветер, – напоминает Делягин. – Нет, речь идёт о том, чтобы получить в федеральный бюджет 1,8 трлн руб., которых не было бы без этих налоговых инвестиций. Точно так же, точно по этой же схеме американцы создали сланцевую отрасль. Когда не было ничего, они стали давать льготы. Они, правда, стали осуществлять ещё инвестиции прямые в исследования, и отчасти они стали поддерживать производство, и они создали ситуацию, когда более половины американской нефти, по официальной американской статистике, является сланцевой».
При этом ни у кого нет сомнений в том, что в Арктике работать вдвойне тяжело из-за сложных природно-климатических и транспортных условий. Поэтому развитие региона невозможно без налоговых инвестиций. В Арктике нужно отлаживать принципиально новые механизмы. Очень важно, – подчеркивает Делягин, что предложение заключается не в том, чтобы помочь какой-то одной компании. Предложение заключается в том, что помогать абсолютно любому участнику данного проекта.
«Инфраструктура по своей природе, кроме цифровой инфраструктуры, подразумевает инвестиции государства. Она непосильна частному бизнесу, потому что инвестирует один, а достается всем», – резюмирует эксперт.
комментарии(0)