Россию надолго затянуло в болото стагнации

Иллюстрация Pixabay.com

Близкие к власти экономисты бьют тревогу: Россия стагнирует уже седьмой год подряд, и чем дольше страна будет оставаться в тупике, тем меньше у нее шансов на выход из кризиса. Чтобы вернуться к экономическому росту, государству нужно начать налоговое стимулирование инвестиций, снизить стоимость кредита и отказаться от избыточного профицита бюджета. Такие рецепты предложил в своей новой работе академик Абел Аганбегян.

Наша доля в мировой экономике падает, мы опускаемся в международных рейтингах по экономическим и социальным вопросам. Наша страна седьмой год стагнирует, при этом на протяжении двух лет она находилась в состоянии рецессии, утверждает академик Абел Аганбегян в своей работе «О преодолении стагнации, рецессии и достижении пятипроцентного роста». Среднегодовой темп роста ВВП в 2013–2018 годы составил всего 0,4 %, в промышленности – 0,6%. «Пятый год идет снижение реальных доходов населения; третий год сокращается жилищное строительство; уменьшился объем розничного товарооборота и конечного потребления домашних хозяйств. Число бедных увеличилось на 5 млн человек. С 2017 года возобновилась депопуляция населения; с 2018 года это впервые за последнее десятилетие привело к сокращению населения России. Более чем вдвое девальвировал рубль», – перечисляет экономист, полагая, что стагнация продлится еще как минимум два или три года.

Восстановить рост из такого «экономического болота» крайне трудно. «В отличие от кризиса, который несет в себе заряд послекризисного развития, стагнация не имеет внутренних пружин для будущего экономического роста», – замечает эксперт. В результате сегодня набирают силу негативные тренды, тянущие развитие страны вниз – к рецессии. «В частности, отток капитала с 2008 года суммарно составил 743 млрд долл. (это половина годового ВВП по рыночному курсу); прогрессирует отставание материально-технической базы; сокращается количество трудоспособного населения; из-за падения нефтегазовых цен (главного источника налогов и таможенных сборов) снижается объем консолидированного бюджета в постоянных ценах. Финансирование НИОКР, образования, социальной помощи снижается в связи с усилением фискальной позиции и линией ЦБ на удорожание денег и сокращение ликвидности», – сообщает Аганбегян.

По мысли экономиста, без каких-либо кардинальных преобразований российская экономика сегодня в принципе не может расти больше чем на 1–1,5% в год. «(Но) для нас 1,5–2% роста – это стагнация», – подчеркивает он, замечая, что оптимальный для РФ рост ВВП – 5% в год.

«Мы должны ориентироваться на развивающиеся страны, у которых доля инвестиций – 30–35% в валовом продукте, доля «экономики знаний» – около 20%, а в Китае – 22%, что в 1,5 раза выше, чем у нас. Рост этих стран – 4–6% в год», – предлагает рецепт выхода из застоя академик. Если бы страна ежегодно увеличивала вложения в «экономику знаний» на 10%, то уже через три года смогла бы выйти на 3-процентный экономический рост. «К 2024 году – на 4–5%, а к 2030 году, когда удельный вес инвестиций в ВВП повысится до 33%, а доля вложений – до 30%, устойчиво будем расти на 5–6% ежегодно», – полагает ученый.

Пока же Россия остается одной из самых отсталых стран по финансированию здравоохранения, образования и науки. «Трудно найти другую страну, где на науку тратится 1% ВВП; на образование – 4%, а не 6% (как почти везде), а на здравоохранение – меньше 5%. Расходы на здравоохранение в ВВП в Европе – 10,2%, в США – 17%. По финансированию науки, образования, информационных и биотехнологий, здравоохранения Россия среди 200 стран занимает 100–150-е место (хуже всего со здравоохранением)», – признает Аганбегян.

Для предлагаемой академиком мобилизации потребуются значительные финансовые средства. К примеру, российские банки вполне могли бы инвестировать в экономику, но почему-то не делают этого. «Больше всего в стране финансовых средств у банков – банковских активов, из которых на инвестиции в основные фонды направляется в год 1,3 трлн, из них больше половины дают иностранные банки, расположенные в России. Похоже, отечественные банки социально-экономическим ростом не озабочены», – делает вывод Аганбегян. И если в России инвестиционные кредиты в основные фонды составляют всего 8% всех инвестиций, то для развитых стран этот показатель заметно выше – 30–50%, для развивающихся – 20%. «И это при норме инвестиций в ВВП вдвое выше, чем в России», – уточняет он.

Наращивать инвестиции экономист предлагает за счет «распечатывания кубышки». «Можно взять взаймы 180 млрд долл. из золотовалютных резервов, используя в год по 20–30 млрд долл. (1,5–2 трлн руб.) для инвестирования в технологическое обновление действующего производства с окупаемостью 5–7 лет», – сообщает он.

Эксперт напоминает, что Россия скопила «фантастически много» золотовалютных резервов. По данным Центробанка, они уже превысили 500 млрд долл. «Однако эти колоссальные средства не работают, лежат мертвым грузом и в итоге обесцениваются», – сетует ученый. Более того, в неразвивающейся экономике мы при этом имеем еще и профицитный бюджет. «В стагнирующем 2018 году мы получили 2,5 трлн руб. профицита. И это в стране, где 20 млн человек имеют нищенский прожиточный минимум», – замечает он.

Аганбегян считает, что ради запуска экономики властям следует хотя бы на время отказаться от профицитного бюджета. «Все развитые страны развиваются с дефицитом бюджета, это выгодно», – указывает он. Оптимальный уровень дефицита – 3% ВВП, то есть 3 трлн руб.

Россию отличает не только колоссальный объем накопленных резервов, но и низкий уровень долга к ВВП. «Китай имеет 257% в валовом продукте; Япония – 250%; в США только внешние долги – 110%; в Западной Европе – 86%, а у нас внешних долгов – аж 3%», – обращает внимание академик РАН. «И что в этой ситуации лучше? Иметь нормальные долги в 40–50% ВВП, как все другие страны, или экономить на расходах, не иметь денег на развитие, снижать доходы, увеличивать бедность?!» – задается вопросом Аганбегян.

Очевидно, пока для себя этот вопрос власти решают однозначно – копить и не тратить. Об этом подходе, в частности, говорит недавняя дискуссия в Центробанке. Глава ЦБ Эльвира Набиуллина ранее призывала не торопиться с «распечатыванием кубышки», полагая, что вливание дополнительных денег в экономику повлечет за собой рост цен и укрепит рубль (см. «НГ» от 16.06.19).

К слову, объем средств Фонда национального благосостояния (ФНБ), который пополняется в том числе и за счет нефтегазовых доходов, на 1 июня составил 3,8 трлн руб., или почти 59 млрд долл. В Минфине ожидают, что к концу года фонд увеличится до 8 трлн руб. Это значит, что со следующего года средства из него можно будет использовать.

Однако продолжающаяся стагнация в экономике способна расшатать систему серьезнее, чем выраженная рецессия, считают эксперты «НГ». «Чем больше экономическая система топчется на месте, тем глубже население переходит к сберегательной, а не потребительской модели поведения, и тем сильнее ужимается сектор промпроизводства и обрабатывающей промышленности», – говорит старший аналитик аналитического центра «Альпари» Анна Бодрова.

«То, что стагнация негативно сказывается на перспективах ускоренного развития экономики, очевидно. Оживление экономики – суть антитеза стагнации. Или одно, или другое. До тех пор пока темпы экономического развития России в два-три раза отстают от темпов роста мирового ВВП, конечно, ни о каком выходе из кризисных явлений говорить не приходится», – соглашается аналитик компании «Финам» Алексей Коренев. 

Источник: А.Г. Аганбегян