Неэффективный труд как гарант социальной стабильности

Работодателям приходится нагружать некоторых сотрудников неэффективной работой. Фото Александра Доникова/PhotoXPress.ru

С точки зрения производительности труда российская экономика потеряла три года. В целом за период с 2015-го по 2017-й производительность труда в стране вообще не выросла, следует из официальных данных. Кроме того, цели прошлого майского указа президента провалены. При этом и в Минэкономразвития (МЭР), и в Минтруде с гордостью сообщают о рекордно низком уровне безработицы. В стране сохраняются неэффективные, неконкурентоспособные рабочие места с целью недопущения социальных недовольств.

Разговоры о необходимости повышать в стране производительность труда пока не приводят к заметному успеху.  Если брать период с 2012 года, когда были приняты предыдущие майские указы президента, по 2017-й включительно, то, согласно официальным данным, производительность труда в целом по экономике выросла лишь примерно на 6%.

В прошлом майском указе, посвященном экономической политике, президент Владимир Путин ставил цель увеличить производительность труда к 2018-му в 1,5 раза относительно уровня 2011-го. Новая цель президента – «рост производительности труда на средних и крупных предприятиях базовых несырьевых отраслей экономики не ниже 5% в год».

При этом последние три года стали для российской экономики уже по-настоящему потерянными с точки зрения производительности труда. Как сообщает Росстат, по итогам 2015-го производительность труда в экономике снизилась на 1,9% в годовом выражении, в 2016-м она упала еще на 0,3%. По итогам 2017-го мы получили рост производительности сразу на 2%, сообщает МЭР. Тем самым общий итог трехлетки – колебания около нуля.

Росстат рассчитывает индексы производительности труда исходя из динамики ВВП и затрат труда (если говорить в целом про экономику), а также исходя из динамики добавленной стоимости и трудозатрат – если говорить про отдельные отрасли. Оценка затрат труда включает количество рабочих мест и отработанного времени.

На этом фоне не первый год в правительстве хвалятся показателями безработицы, находящимися на историческом минимуме. По данным Минэкономразвития, уровень безработицы с исключением сезонного фактора с марта сохраняется на рекордно низком уровне – 4,8% (имеется в виду показатель безработицы, исчисляемый по методологии Международной организации труда). В 2015 году уровень безработицы был 5,6%, в 2016-м – 5,5%, в 2017-м – 5,2%.

В статистических отчетах прослеживается взаимосвязь между показателями производительности труда и безработицы. На периоды высокой безработицы приходились периоды более быстрого роста производительности труда и наоборот – снижение безработицы обычно сопровождалось замедлением роста или даже спадом производительности труда.

Похоже, рекордно низкая безработица в России – это сейчас признак не здоровья экономики, а наоборот, загнанной внутрь и невылеченной болезни. В стране сохраняют неэффективные, неконкурентоспособные рабочие места – видимо, с целью недопущения социальной напряженности.

В Минтруде уверяли: «Повышение производительности труда – это рост компетентности работников, а не сокращение рабочих мест». Однако очевидно: надеяться на то, что абсолютно все работники того или иного предприятия, вставшего на путь эффективного развития, смогут переобучиться и сохранить рабочее место, не приходится.

Например, ранее в эфире телеканала «Царьград» руководитель направления Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования Дмитрий Белоусов сообщил, что знаком с историями из некоторых регионов, когда к местным властям приходили иностранные инвесторы и предлагали реализовать на предприятиях свои проекты и обеспечить рост производительности труда, но с условием увольнения части работников. И некоторые местные власти, особенно там, где шла речь о градообразующих предприятиях, отказывались от таких проектов из-за опасений социальной дестабилизации.

По словам Белоусова, у нас достаточно распространена ситуация, когда работникам мало платят и при этом сохраняют избыточную занятость, понимая, что этих людей нельзя выбрасывать на улицу. Но однажды наступает момент, когда нужно все же повысить оплату труда, чтобы в том числе мотивировать людей. Рост же доходов граждан приводит к тому, что увеличивается спрос в основном на импорт, добавляет Белоусов. Тем самым мы имеем многослойный самообман и нерешенную проблему – следует из его объяснений.

Часть опрошенных экспертов не поддержали тезис о взаимосвязи безработицы и производительности. «Современная статистика может определять производительность труда либо в расчете на объем произведенной продукции, либо в расчете на отработанное время. Понятно, что в условиях спада производства мы всегда будем иметь снижение производительности, а при его росте – увеличение. Таким образом, никаких качественных выводов по этой динамике делать нельзя», – считает замдиректора Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Александр Широв.

Но некоторые эксперты, вовсе не отрицая того, что производительность труда – формальный показатель, все же соглашаются с выводами о взаимозависимости с безработицей. «При сохранении низкого уровня безработицы снижение ВВП в 2015 и 2016 годах привело к снижению расчетного показателя производительности труда», – говорит аналитик компании «Финам» Алексей Калачев. В 2015-м, по Росстату, ВВП РФ сократился на 2,5%, в 2016-м – на 0,2%. «В 2017-м начался обратный процесс, но рост производительности идет медленно», – добавляет Калачев. Рост ВВП по итогам 2017-го был на уровне 1,5%.

Эксперт напоминает: власти, принимая программу «Повышение производительности труда и поддержка занятости», уверяют, что производительность и занятость не должны противоречить друг другу. «Другими словами, нужно не сокращать численность, а просто производить больше. Для этого необходимы модернизация, обновление производства, автоматизация труда, цифровизация процессов и документооборота и т.п. Видимо, проблема того, кому продавать большее количество произведенной продукции, в такой конструкции как бы выносится за скобки, – замечает Калачев. – По сути, это возврат к государственному регулированию экономики, где задачи ставятся и выполняются на основе формальных показателей».

«В рыночной экономике производительность труда не самоцель, она скорее побочный продукт роста эффективности производства. Предприниматель стремится произвести и продать как можно больше товаров, произведенных с меньшими затратами. В условиях высокой стоимости рабочей силы, конечно, важно производить меньшим числом занятых рук, – говорит Калачев. – В условиях же низкой стоимости труда этот стимул работает плохо». 

У Минэкономразвития свое объяснение, почему в стране невысокая производительность труда. Сегодня причина в том, что «собственники и менеджеры предприятий не владеют передовыми технологиями повышения производительности, не знают, как замотивировать работников», пояснили в МЭР. 

«В случае, когда производительность растет, они не всегда понимают, что делать с дополнительной продукцией, как правильно ее продавать, как выходить на экспорт и т.д. Также важно понимать, что успех повышения производительности складывается из результатов, достигнутых на каждом рабочем месте, и зависит от желания рабочего, мастера цеха, управленца, собственника делать свое дело лучше с каждым днем, – сообщают в МЭР. – В этом заключается одна из целей национального проекта (по повышению производительности труда и поддержке занятости – «НГ») – создать условия для максимально эффективного использования потенциала каждого человека».

В Минэкономразвития прогнозируют рост производительности в 2018 году на уровне 1,5%, в 2019-м – 1,3%. «В 2020 году темпы роста производительности труда ускорятся до 1,8%. В 2024-м рост производительности труда ожидается на уровне 3,1% с учетом реализации национального проекта», – сообщили «НГ» в пресс-службе МЭР.