Владимир Путин хочет стать цифровым лидером на китайский манер

Фото сайта kremlin.ru

В преддверии визита в Китай Владимир Путин ответил на вопросы Председателя Медиакорпорации КНР Шэнь Хайсюна. В интервью он сказал о важности сотрудничества РФ и КНР во многих сферах, включая цифровую экономику, которая тесно связана с такими направлениями будущего технологического уклада, как роботизация (робототехника), искусственный интеллект.

«У нас есть соответствующие идеи, есть планы, есть свои разработки. Мы знаем, что и у Китая есть уже существенные достижения. Например, в сфере интернета вещей, в сфере цифровой торговли. Но этого для успешного развития в ближайшей перспективе нам всем – и Китаю, и России – будет совершенно недостаточно, – сказал Путин. – Нам нужно развивать цифровые технологии в промышленности, в инфраструктуре, в энергетике, в том числе в электроэнергетике, в альтернативных видах энергии. Вот там везде можно применять и нужно применять новейшие разработки, новейшие достижения». «Если мы с вами сделаем это, то мы будем безусловными лидерами. К этому и будем стремиться», – отметил президент.

Однако внедрение технологий, связанных с интернетом вещей, беспилотным транспортом, дополненной реальностью и т.п., напрямую зависит от скорости передачи данных и от доступа к глобальному Интернету. Пока что, как показывает практика, российские власти, наоборот, не слишком торопятся с созданием благоприятных условий для нового технологического уклада. Они стремятся зарегулировать, взять под контроль Сеть, что противоречит идее цифрового будущего.

Кроме того, в высокотехнологичных отраслях России основная надежда возлагается прежде всего на госфинансирование, а не на частный капитал, как в западных странах. Пример чему – проект «небесного Интернета» «Эфир». Проблема такого подхода в том, что в условиях оптимизации госрасходов финансирование подобных, казалось бы, прорывных проектов может затягиваться (подробнее об этом см. «НГ» от 06.06.18.

С одной стороны, как замечает руководитель направления Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования Дмитрий Белоусов, например, Илона Маска, который взялся за создание спутниковой системы Starlink для предоставления доступа к глобальному Интернету, нельзя назвать по-настоящему независимым от государства. Это «поставщик услуг для правительства США включая выведение спутников Минобороны», замечает Белоусов.

Но с другой стороны, очевидно, что компания Маска – это отнюдь не то же самое, что и госкорпорация, связанная напрямую с бюджетом и c приоритетами правительства.

Белоусов признает: «Специфика России – низкий уровень концентрации капитала в высокотехнологичных секторах и ограниченный горизонт планирования в частном секторе за исключением сырьевого (обычно 5–7 лет). Поэтому крупномасштабные инфраструктурные проекты могут или создаваться госкомпаниями и при поддержке госинститутов развития, или вообще скорее всего не смогут быть созданы».

«Проблема российского подхода к финансированию не в том, что используются государственные средства. Наша проблема, как правило, в неверных приоритетах для финансирования, отсутствии контроля расходов и низкой эффективности», – обращает внимание депутат Михаил Щапов.

При этом некоторые эксперты все же уточняют, что российский подход к регулированию Интернета пока отличается, например, от китайского. Но, кстати, тот же Китай показал, что внедрять суперсовременные технологии можно и в условиях тотального контроля. Как говорит Белоусов, в КНР «действительно жестко контролируемый Интернет», однако «именно Китай стал важнейшим интересантом в интернете вещей и OneWeb (и, видимо, в российском «Эфире» в перспективе)».