Мартин Шаккум
Фото Reuters
Попробую предложить варианты ответов на эти вопросы.
Опасность, которую удалось устранить
Год назад главным вызовом для руководства страны было протестное движение, возглавляемое лидерами так называемой несистемной оппозиции. Массовые митинги в центре Москвы, собиравшие десятки тысяч участников, на фоне экономической стабильности и достаточно благоприятной социальной ситуации стали для многих громом среди ясного неба. Казалось, что события пошли по сценарию начала 90-х годов, когда судьбы страны решались на улицах и площадях.
Исторический опыт показывает, что порой даже небольшой, но очень сплоченной и пассионарной контрэлите удается дестабилизировать ситуацию, увлечь широкие массы своими конъюнктурными лозунгами и образами будущего, особенно если эта контрэлита опирается на поддержку единомышленников внутри самих структур власти и содействие со стороны внешних сил. Недавние события в Северной Африке и на Ближнем Востоке, а также цветные революции на постсоветском пространстве показали работоспособность новейших технологий по дестабилизации ситуации и перехвату власти, основанных в том числе на использовании социальных сетей.
То, что эта угроза не стала реальностью в России, объясняется прежде всего энергичной, системной и последовательной стратегией действующей власти. С одной стороны, власть ясно дала понять, что не позволит несистемной оппозиции и ее лидерам нарушать закон, нагнетать напряженность и сеять анархию в обществе.
Принятые Государственной Думой законы, регулирующие проведение митингов, деятельность НКО, получающих зарубежное финансирование, и т.д. существенно затруднили действия тех, кто рассчитывал дестабилизировать ситуацию в стране. При этом сами эти законы вполне соответствуют практике ведущих западных демократий, которые за долгие годы своего существования научились защищать себя.
С другой стороны, благодаря проведенной масштабной реформе существенно расширилось поле для системной политической деятельности – восстановлены прямые выборы губернаторов, выборы депутатов Государственной Думы по одномандатным округам, снижен процентный барьер для прохождения в парламент, предельно упрощен порядок регистрации новых партий. Таким образом, была выбита почва из-под ног у тех, кто на протяжении длительного времени говорил о сворачивании демократии в России, наступлении на права и свободы граждан и т.д. Протестное движение постепенно утратило цели и ориентиры, а вместе с ними и драйв, вступило в период острых внутренних конфликтов.
Нежелание народа России вновь броситься без оглядки в омут радикальных перемен объясняется вовсе не его отсталостью и косностью, как уверяют лидеры несистемной оппозиции. Дело в том, что народ, как и любой живой организм, обладает чувством самосохранения: он на подсознательном уровне рано или поздно отторгает тех, кто ведет его к хаосу, разобщению, внутреннему конфликту и в конечном итоге – к исчезновению или подчинению каким-то внешним силам.
Таким образом, власть и народ избежали кризиса политического. Но значит ли это, что отныне стране ничего серьезно не угрожает?
На первый взгляд оснований для тревог немного. Цены на нефть остаются стабильно высокими, государство продолжает выполнять свои социальные обязательства, бюджет не обременен гигантским внешним долгом, финансовой системе не грозит дефолт или обвал национальной валюты.
И тем не менее почивать на лаврах преждевременно.
Историческая закономерность гласит: быстрый рост благосостояния, подобный тому, что наблюдался в нашей стране в 2000–2008 годы, всегда порождает еще более быстро растущие ожидания граждан и соответствующие требования к действующей власти.
Россию нужно обустраивать
Возникает вопрос, какими теориями и концепциями мы должны руководствоваться при проведении экономической политики. Одни предлагают продолжать придерживаться принципов экономического либерализма, другие настаивают на некоем российском варианте неокейнсианства, есть и другие предложения.
Будучи сам профессиональным экономистом, я все-таки, как ни покажется кому-то парадоксальным, предложил бы исходить из здравого смысла.
Он подсказывает следующее.
В современном мире идет острая конкуренция за ресурсы – природные, финансовые и интеллектуальные. При этом мир стал предельно открытым: в нем свободно и быстро перемещаются люди, капиталы, технологии. Ресурсы направляются туда, где созданы оптимальные условия для того, чтобы они работали с максимальной отдачей и приносили наибольшую прибыль. А потому наша главная задача – сделать так, чтобы Россия стала привлекательной для бизнеса и жизни страной.
Привлекательной, во-первых, для наших собственных граждан. Показатель достижения этой цели – прекращение оттока ученых, предпринимателей и квалифицированных кадров из страны и возвращение тех, кто в свое время уехал.
Во-вторых, Россия должна стать «центром притяжения» для граждан ближнего зарубежья – образованных, профессионально подготовленных, энергичных.
Для того чтобы сделать Россию страной, удобной для жизни и ведения бизнеса, есть только одно «волшебное» средство – развивать инфраструктуру: транспортную, производственную, энергетическую, социальную, институциональную.
В широком смысле инфраструктура включает в себя и современные автотрассы и скоростные железные дороги, и возможность для строителей оперативно подключиться к энергосетям, и снижение административных барьеров и защиту прав собственности, и оборону и безопасность, и развитую, надежную систему финансовых институтов, и хорошую экологию, и многое другое.
Национальное хозяйство, а не компьютерная игра
К сожалению, правительство и Центральный банк во многом продолжают руководствоваться мифами и догмами либерально-монетаристской школы, которая доминировала в экономической мысли нашей страны начиная с 90-х годов прошлого века.
Основополагающий постулат этой школы – представление о том, что в результате достижения неких формальных показателей в денежной сфере – низкого уровня инфляции, стабильности рубля по отношению к мировым валютам, профицита бюджета и т.д. – возможна «самонастройка» экономики, которая уже не потребует дальнейшего государственного вмешательства – все пойдет автоматически.
Таким образом, экономика рассматривается не как «национальное хозяйство», которое следует содержать и развивать, а как некая виртуальная система, компьютерная игра, набор процедур, где главное – вовремя нажать нужную клавишу.
Другой постулат либерально-монетаристской школы – страшная сказка о «нефтяном проклятии», то есть представление о том, что деньги, получаемые Россией от экспорта нефти и газа, являются «незаработанными», что их поступление в российскую экономику приводит к «голландской болезни» и что «излишки» этих средств необходимо подвергать «стерилизации» – накапливать в специальных фондах, размещая в «сверхнадежных» и низкодоходных американских облигациях.
На самом деле деньги, поступающие в Россию от продажи нефти и газа, ничем не «хуже», чем, допустим, деньги, поступающие в Германию от экспорта автомобилей, или деньги, поступающие в Китай от экспорта детских игрушек. Наличие нефти и газа является гигантским конкурентным преимуществом России, и это преимущество необходимо как можно эффективнее использовать для создания современной развитой инфраструктуры, для обустройства страны. Вот почему, на мой взгляд, настало время пересмотреть «бюджетное правило» о «стерилизации излишков» и направить большую часть нефтяных сверхдоходов на реализацию инфраструктурных проектов.
Борьба с коррупцией: ответственность и открытость
Когда говорят о проблемах России, на первое место обычно ставят коррупцию. Либеральные экономисты и политики полагают, что победить коррупцию можно с помощью принятия различных законов экономического характера (например, закона о госзакупках), где с помощью многочисленных сложных процедур детально регламентируется деятельность чиновников, не оставляя им ни малейшего самостоятельного выбора в принятии решений. Сегодня все законы проверяются на «антикоррупционную составляющую»: если закон предоставляет чиновнику определенную степень свободы, считается, что он коррупционен.
Таким образом, авторы этих законов исходят из уверенности в заведомой недобросовестности чиновника, будь то генеральный директор государственной корпорации или руководитель муниципалитета.
На самом деле устанавливаемые этими законами многочисленные бюрократические процедуры как раз и служат индульгенцией для недобросовестных руководителей. Скажем, чиновник, осуществлявший размещение государственного заказа на строительство дороги, всегда может заявить: «Все процедуры соблюдены до запятой, а что дорогу смыло первым же ливнем – не моя вина».
На мой взгляд, нужно поступать как раз наоборот: чиновнику необходимо дать определенную свободу выбрать из множества различных процедур, например при размещении того же госзаказа, но при этом спрашивать за конечный результат. Именно результат и должен быть поставлен во главу угла при оценке деятельности руководителя любого уровня. Это – первый путь реальной борьбы с коррупцией. Если результата нет, значит, руководитель либо некомпетентен, либо коррумпирован, либо и то и другое. Это уже будут определять правоохранительные органы.
Второй путь – обеспечение информационной открытости чиновников. Прежде всего в том, что относится к их деятельности как в процессе заключения тех или иных контрактов, так и по ходу их исполнения. И, разумеется, в том, что касается их доходов и имущества. Работа чиновников должна быть открыта для общественности и экспертного сообщества, там, где она не составляет государственной тайны. Причем роль экспертов при принятии важнейших экономических решений и их оценке должна резко возрасти.
Мы можем стать первыми
Перед глазами у нас огромный мировой опыт. Мы видим, какие решения оказались эффективными, а какие – тупиковыми, какие модели привели к устойчивому экономическому развитию, а какие – к застою и деградации. Нам нет смысла всякий раз «изобретать велосипед». Мы можем и должны в кратчайшие сроки преодолеть отставание от развитых стран Запада там, где оно имеется, и идти дальше.
И здесь хотелось бы сказать о тех целях, на которые мы ориентируемся. Не может, не должна такая страна, как Россия, ставить в качестве стратегической задачи увеличение ВВП или снижение инфляции на один-два процента. Кого и на что могут вдохновить подобные перспективы? Ведь люди моего поколения еще не забыли лозунг «Догнать и перегнать Америку!»
Россия – это страна великих планов и великих свершений, не раз поражавшая мир своей способностью выходить из, казалось бы, безнадежных ситуаций и оказываться в числе лидеров.
Вот почему на сегодняшний день у нас нет более важной задачи, чем поиск по-настоящему амбициозных целей и захватывающих перспектив. Таких, которые способны воодушевить и сплотить российских граждан, дать им возможность поверить в свои силы.
Исторический опыт показывает, что когда у народа появляется великая цель, в нем пробуждаются огромная энергия и воля, возникает неподдельный энтузиазм. И тогда труд каждого человека становится частью общего дела, предметом гордости за себя и за свою страну. И тогда весь мир говорит об очередном экономическом чуде.
Мы можем и должны стать первыми, стать лучшими: в науке, экономике, социальной сфере, в новейших технологиях, в искусстве и спорте. Но для этого нужно научиться мечтать, ясно видеть желаемое будущее и при этом опираться на здравый смысл, отбросив обветшалые догматы и ложные стереотипы.
Дарья Гармоненко