Стабильный эффект

Участь частного инвестора в России довольно печальна. Желающий пристроить свои сбережения на фондовом рынке в нашей стране просто обречен в короткие сроки стать профессионалом в свопах, деривативах, хеджировании рисков и т.п., иначе он попросту выбросит деньги. Для государства же такой рынок, весь построенный исключительно на «шорте» и подверженный панике при легком дуновении ветерка, – катастрофа. Ведь именно в силу этой, с позволения сказать, «специфики» население в подавляющей своей массе даже и не думает инвестировать сотни миллиардов подматрасных рублей в акции российских компаний, а покупает валюту.

Между тем, к примеру, в США основной моделью поведения непродвинутого инвестора (фермера из Айовы, домохозяйки из Бруклина, рабочего из Техаса) является самое простое – движение в фарватере голубых фишек. Если рынок растет, такая стратегия приносит ощутимую прибыль, а возможные циклические падения курсов акций не являются глобальной проблемой при игре в долгую. Итог – 90% денег граждан остаются в национальной экономике, а крупные американские компании имеют такую колоссальную базу неравнодушной поддержки, что нам впору локти кусать.

Глядя на сегодняшнюю линейку российских компаний, невооруженным взглядом видно, что флагманов бизнеса, способных привлечь лежащие без движения сбережения граждан, можно пересчитать по пальцам и все они сплошь государственные. При этом с точки зрения фондового рынка более привлекательными традиционно являются щедрые на дивиденды частники, но только те, которым доверяют, – полностью прозрачные, желательно с участием иностранного капитала. Плюс желательно, чтобы это были бумаги ТЭКа – основы российской экономики. Ну а тут даже загибать пальцы не нужно – остановишься, едва начав подсчет.

Единственным успешным примером создания крупного нефтяного СП в России является «ТНК-ВР Холдинг», который являет собой действительно во всех смыслах эффективную компанию с квалифицированным менеджментом, способным выстроить оптимальный производственный процесс, удовлетворить запросы клиентов на качественный продукт. И, как следствие, обеспечить получение хороших дивидендов всем своим акционерам на законных основаниях. Причем с момента основания компании выплаты производились максимально справедливо. Из этого проистекала и рассчитывалась ценность компании на внутреннем рынке, а также неизменно укреплялись ее международные позиции.

Эта практика разительно контрастировала с той схемой, которую используют российские нефтяные компании с государственным участием: высоких дивидендов они не платят, предпочитая, напротив, выбивать дополнительные средства на развитие и иные проекты. Практика, в общем, небесспорная.

Неудивительно, что, как только на рынке заговорили о вероятном приобретении «Роснефтью», компанией с 75-процентным госучастием, доли в ТНК-ВР, инвесторы всерьез заволновались. Если под этой информацией есть фактическая основа, то понятно, что для реализации таких грандиозных планов (а капитализация ТНК-ВР в десятки миллиардов долларов не оставляет шансов на то, что эта сделка будет мелкой или даже средней) «Роснефти» потребуется привлекать значительные дополнительные средства на рынке, как она это делала ранее, приобретая активы, необходимые ей для выстраивания вертикально-интегрированной структуры.

Необходимо учесть, что эти сделанные сравнительно не так давно займы по-прежнему являются серьезным обременением на балансе «Роснефти», но отменять их, понятно, никто не будет. Новые займы не отменяют старых долгов и еще больше нагружают бюджет госкомпании, сделав выплаты дивидендов в объеме, адекватном поддержке, которую оказывает компании правительство, вообще несбыточной мечтой. В этом случае не только основной владелец – правительство, но и миноритарные акционеры «Роснефти» еще долгое время не смогут насладиться теми преимуществами, которые дает статус акционера одной из крупнейших нефтяных компаний.

Цель такого «бизнеса» по методу «Роснефти» по меньшей мере непонятна. Рынок не исключает постановки и решения социальных, экологических и даже чисто благотворительных задач, однако это не делает такие задачи основополагающими. Тем более что у государства, имеющего дефицитный бюджет, есть свои социальные обязательства, отказываться от которых никто ему не даст. Дивиденды могли бы стать неплохим подспорьем для государственной казны, но ждать этого, видимо, придется еще очень долго.

В мире существует немало примеров успешных нефтяных компаний как с частной, так и с чисто государственной формой собственности. Однако, как говорится, есть нюансы.

Так, Норвегия, компактная страна с немногочисленным населением, с весьма специфической и ярко выраженной коллективистской культурой, часто ставится в пример, когда речь идет об эффективности государственного управления национальными нефтяными ресурсами. Эффективное управление нефтянкой часто описывают на примере ближневосточной модели, однако подавляющее большинство действительно эффективных и высокотехнологических нефтяных компаний все-таки частные. Причем полностью.

Основные принципы бизнеса работают одинаково – независимо от того, добывает ли компания нефть или работает в сельскохозяйственном комплексе. Здесь вполне можно выстроить аналогии и на примере АПК легче проследить суть разницы между государственными и частными формами собственности. Конечно, с точки зрения массовости производства, площади полей и эксплуатации техники объемы госкомпаний в сельском хозяйстве велики. Но посмотрите на заросшие колхозные поля, хилые урожаи, показатели эффективности тех же «трактористов Вась» и сравните их с результатами частных фермеров: последние производят и товар получше, и технологии у них современнее, да и ценовая политика более гибкая. А про ответственность, отношение к труду, финансовую дисциплину вообще говорить не приходится. Да что там фермеры, посмотрите, сколько с одной сотки снимают урожая дачники-любители. А почему? Да потому, что к частному, своему другое отношение: у себя воровать не будешь!

Возвращаясь к нефтяной тематике, отметим, что целью государства как акционера в этом бизнесе естественным образом является все-таки получение прибыли в бюджет, а в идеале – постоянное увеличение этих доходов по мере роста рыночных показателей компании. Но рост без дивидендов – крайне сомнительная стратегия.

Особенного смысла действовать себе во вред, вкладывая значительные средства из бюджета в приобретение активов, принимая на себя повышенные риски на рынке, который в последнее время испытывает серьезную турбулентность в условиях грядущего падения цен на энергоносители, нет. Объяснить населению такого рода немотивированные траты, если существует проблема невыплаты и индексации пенсий, а также иных социальных выплат, трудно: у граждан неизбежно возникают претензии к эффективности такого государственного аппарата.

В конце концов, конечно, у государства есть свой инструмент для пополнения бюджета – налоговая политика.

Однако, если использовать этот инструмент безоглядно, он просто в один прекрасный момент перестанет работать, а налоговые поступления прекратятся, как уже бывало. Вот и приходится государству использовать вариативную налоговую политику для обеспечения притока средств и инвестиций, в которых отрасли экономики нуждаются, как человеческий организм в крови. Но для этого ему необходимо реально получать те доходы в бюджет, на которые государство как собственник имеет полное право.

Отход от такой практики чреват серьезными перекосами в экономической политике и, как следствие, в социальной сфере, а там недалеко и до политики. Поэтому «Богу – Богово, а кесарю – кесарево»: госкомпании имеют свои преимущества и даже шансы на бюджетную поддержку, но более разумно опираться на действительно оптимально действующую бизнес-модель, не требующую сторонних вливаний в случае форс-мажорных обстоятельств, выходящую из трудного положения за счет своих собственных ресурсов и эффективного управления.

В России не так много стабильных компаний в сфере ТЭКа, которые не только пригодны для масштабного частного инвестирования, но и находятся в относительном отдалении от паники на рынках. Вернее, их – единицы. Вопрос: зачем выбивать почву из-под ног той же ТНК-ВР, если это точно приведет к значительным потерям в смысле инвестиционной привлекательности отрасли, снизив ее рыночные показатели? Вот так и лишаются выбора частные инвесторы. А еще строим планы на создание Международного финансового центра. А инвесторам-то в этом центре что предложим?