Андрей Николаев Президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов готовится к переизбранию на второй срок 12 февраля. В его предвыборной программе среди старых лозунгов о либерализации зазвучали новые – инновации и ускоренная индустриализация. Если обещаниям свобод в одной из самых закрытых стран мира уже никто всерьез не верит, то предначертания построить благополучие на основе углеводородных богатств при нынешней непредсказуемой политике Ашхабада выглядит еще большей утопией.
В Туркменистане 12 февраля с.г. состоятся выборы президента. Власти стараются придать этому вполне предсказуемому акту волеизъявления видимость состязательности. Конкуренцию Бердымухамедову обеспечат семь назначенных от общественных организаций кандидатов. В стране, занимающей в мировых рейтингах свобод и коррупции «почетные» места по соседству с одиозными африканскими режимами, выборы – лишь повод гадать, насколько голоса электората превысят 90-процентный порог в поддержку лидера нации. Бердымухамедов, пришедший к власти после смерти в конце 2006 года Сапармурата Ниязова, пожизненного Туркменбаши, свернул обещанную оттепель и начал выстраивать собственный культ личности. Предстоящие выборы – лишний повод взглянуть на экономические перспективы Туркменистана в контексте геополитической борьбы за энергоресурсы этой страны.
«Новая эпоха», или Вперед, в прошлое
Бердымухамедов, придя к власти, завершил провозглашенный его предшественником «Золотой век туркмен», назвав этап своего правления эпохой «Великого возрождения». В опубликованной предвыборной программе туркменский лидер обозначил приход «новой исторической эпохи». Названия ей пока не дано. В числе приоритетных целей названы превращение Туркменистана «из преимущественно аграрной страны в индустриальную державу», глубокая переработка углеводородов, «развитие науки» и «инновации».
«Это значит, что повсеместно вырастут не просто новые заводы и фабрики, а индустриальные гиганты с законченным циклом производства, оснащенные по последнему слову техники», – заявил Бердымухамедов.
Собственно, ничего нового Бердымухамедов не сказал. О политике ускоренной индустриализации говорил еще Ниязов. Однако в отличие от прежних заявлений Бердымухамедов избегает говорить о планах привлечения иностранных инвестиций. Вновь ставка на свои силы?
Все дело в газе
Попытки Туркменистана осуществлять амбициозные проекты самостоятельно инвесторы оценивают скептически. Для ускоренной модернизации экономики у Туркменистана нет ни финансовых, ни политических ресурсов. Существенно подпорчена внешнеполитическая репутация из-за нарушений прав человека и неблагоприятного инвестиционного климата. Основным источником валютных поступлений и экономического роста для страны является экспорт газа. До 2009 года доходы от продажи голубого топлива составляли около 70% валового национального продукта. В лучшие времена, в 2008 году, Туркменистан продал «Газпрому» около 50 млрд. куб. м природного газа на сумму примерно 7 млрд. долл.
Сейчас Туркменистан не располагает такими средствами. В конце 2008 года, с началом глобального экономического кризиса, стороны не сошлись в цене на туркменский газ. В условиях падения спроса и цен на топливо в Европе «Газпром» не согласился повысить для Туркменистана контрактные цены. В итоге «Газпром» в апреле 2009 года был вынужден закрыть задвижку. До конца 2009 года Туркменистан не имел возможности продавать свой газ в Россию, и только в декабре 2009 года Москва и Ашхабад договорились о возобновлении газовых поставок в Россию с 2010 года, однако объем закупок сократился до ежегодных 11 млрд. куб. м.
В условиях охлаждения отношений с Россией Туркменистан получил карт-бланш на диверсификацию экспорта энергоресурсов. За прошедшие три года Бердымухамедов серьезно продвинулся в переговорах с США и Евросоюзом в вопросе строительства газопровода Nabucco по экспорту газа из Каспийского региона в Европу в обход России. В конце 2009 года была запущена первая ветка газопровода из Туркменистана в Китай, а в 2010 году Ашхабад вернулся к старой идее строительства газопровода Туркменистан–Афганистан–Пакистан–Индия (ТАПИ).
В нынешних реалиях из-за резкого падения доходов от продажи газа Ашхабад не может самостоятельно финансировать инвестиционную программу. Перспективы участия страны в проекте Nabucco (предполагающего прокладку Транскаспийского газопровода между Туркменистаном и Азербайджаном) туманны из-за геополитических разногласий Запада и России, а также неурегулированного статуса Каспия.
По другим маршрутам транспортировки газа выбор также не широк. Китай не готов платить за импорт туркменского газа рыночную цену, а его поставки в 2010 году, по различным оценкам, составили около 5 млрд. куб. м. При этом Китай платит за туркменский газ 192 долл. за 1 тыс. куб. м – существенно ниже 240 долл. 1 за тыс. куб. м, которые платит «Газпром». Экспорт газа в соседний Иран ограничен 8 млрд. куб. м в год. О строительстве газопровода ТАПИ в Пакистан и Индию через нестабильный Афганистан можно пока забыть. Поэтому пока для наполнения казны Туркменистану остается договариваться с Россией и крепить отношения с Китаем.
Инвесторы – на выход
Туркменистан мог бы вполне обойтись имеющимися ресурсами для модернизации экономики, если бы не масштабная коррупция при распиле госконтрактов и не трата колоссальных средств на строительство помпезных беломраморных дворцов в столице и других городах. Распределение финансовых потоков от продажи сырья – тайна за семью печатями. По данным международной неправительственной организации Crude Accountability, только 20% доходов от разработки месторождений идут в бюджет страны.
Международные финансовые институты и правозащитные организации указывают на основные препятствия для привлечения прямых иностранных инвестиций – вездесущую коррупцию, произвол властей, непрозрачность принятия решений, административные препоны, отсутствие правовой защиты инвесторов в зависимых от властей туркменских судах и самоизоляцию страны от внешнего мира.
Кроме того, Ашхабад своими действиями лишает себя возможности привлекать прямые иностранные инвестиции. Так, в декабре 2010 года была приостановлена лицензия у МТС, крупнейшего российского сотового оператора, обслуживавшего в Туркменистане 2,4 млн. абонентов. Сеть МТС до сих пор простаивает, а туркмены, несмотря на вложения, так и не смогли наладить в стране качественную связь на базе единственного сотового оператора – госкомпании «Алтын асыр». В итоге более миллиона человек остаются на сегодня без связи и мобильного Интернета, несмотря на обещания главы государства обеспечить доступом в Интернет каждого желающего.
Если ситуацию вокруг МТС можно объяснить обидами Бердымухамедова на Россию, то последующие события показывают, что не все инвесторы могут чувствовать себя комфортно. В апреле 2011 года более 40 строительных компаний из Турции заявили о серьезных проблемах в Туркменистане. Туркменское правительство отказало им в выплате около 1 млрд. долл. по исполненным контрактам. Часть компаний заявила о намерении обратиться в международные арбитражи и Международный центр по урегулированию инвестиционных споров (МЦУИС). Майский визит президента Турции Абдуллы Гюля в Туркменистан и переговоры с его туркменским коллегой не исправили ситуацию.
В докладе российского Международного института политической экспертизы, посвященному инвестиционному потенциалу Туркменистана и анализу политических рисков, отмечается, что отношение туркменских властей к различным странам не отличается устойчивостью. В докладе со ссылкой на экспертов говорится, что все преференции базируются на шатком фундаменте «коррупции и личных связей с двумя-тремя лицами из руководства страны». Эксперты отмечают субъективизм Бердымухамедова, который лично курирует исполнение всех крупных контрактов в стране с инвесторами и подрядчиками.
В этих условиях единственный вариант для исполнения амбициозных предначертаний Бердымухамедова – брать в долг. Однако международные финансовые организации неохотно предоставляют льготные кредиты на финансирование крупных инфраструктурных проектов из-за непрозрачных схем реализации контрактов. Впрочем, в 2010 году Китай предоставил туркменскому правительству кредит на сумму 4,1 млрд. долл. на разработку одного из крупнейших в мире газовых месторождений Южный Йолотань-2. Правда, вместо ожидаемой диверсификации экспорта сырья и экономики Туркменистан попал в зависимость от Китая, который дает связанные кредиты под будущие поставки газа.
Стоит отметить, что игра на исторических и цивилизационных противоречиях России, Запада и набирающего мощь Китая не является изобретением Туркменистана. Подобный прием активно используют и большинство стратегических союзников России на постсоветском пространстве, особенно Узбекистан и Белоруссия, выторговывая различные преференции.
Эксперты предостерегают, что подобные «геополитические качели» являются рискованной игрой, поскольку никто из внешних игроков в итоге не остается удовлетворенным. Особенно в условиях клановых противоречий в Туркменистане, подспудного недовольства основной массы населения высокой безработицей и отсутствием внятных жизненных перспектив.
Дарья Гармоненко